Второй пункт. Аксельрод в своей речи еще более выставил указанные мной недостатки резолюции. В резолюции говорится о превращении Думы в орудие революции. Вы рассматриваете Думу исключительно с точки зрения правительственного давления на нас, правительственного гнета против революции. Мы рассматриваем Гос. думу, как представительство определенного класса, как учреждение с определившимся партийным составом. Ваше рассуждение совершенно неправильное, неполное, не по-марксистски построенное. Внутреннего строя Думы по классовому составу партии к.-д. вы не учитываете. Вы говорите, что правительство душит революцию, а забываете добавить, что к.-д. тоже обнаружили уже вполне и всецело стремление тушить революцию. Кадетская Дума не может не проявлять свойств кадетской партии. Пример Франкфуртского парламента, когда представительное учреждение в революционную эпоху ясно обнаружило стремление тушить революцию (вследствие мелкобуржуазной ограниченности и трусости франкфуртских говорунов), – этот пример вы совершенно упускаете из виду.
Совсем уже неудачна ссылка в с.-д. резолюции на «власть, царем признанную и законом утвержденную». Дума не есть власть на самом деле. Ссылка на закон не устанавливает, а ослабляет всю вашу аргументацию и все ваши агитационные лозунги, вытекающие из этой резолюции. На «закон» и на «волю царя» будет всего охотнее ссылаться Витте, препятствуя малейшей попытке Думы выйти за пределы ее сведенной до смешного компетенции. Не социал-демократы, а «Русское Государство» извлекает пользу из таких доводов, как ссылка на царя и закон.
Перехожу к третьему пункту. Отсутствие ясной характеристики кадетов, отказ от разоблачения всей их тактики, невыделение кадетов от крестьянской и революционной демократии, является коренной ошибкой резолюции, ошибкой, тесно связанной со всеми предыдущими. А между тем, именно кадеты являются господами положения в настоящей Думе. И эти кадеты уже обнаружили не раз свои измены «народной свободе». Когда добрый болтун Водовозов, желая стоять левее кадетов, напомнил им после выборов о данных ими обещаниях насчет учредительного собрания и пр., то «Речь», принявшая «великодержавный» тон, грубо, площадно-грубо ответила Водовозову, что она не нуждается в непрошенных советах.
И столь же ошибочна ваша резолюция в вопросе о стремлении ослабить революцию. Как я уже говорил, такое стремление есть не только у правительства, но и у тех мелких буржуа-соглашателей, которые всего более шумят теперь на поверхности нашей политической жизни.
Ваша резолюция говорит, что Дума стремится опереться на народ. Это верно лишь наполовину и потому не верно. Что такое Гос. дума? Позволительно ли нам ограничиться общей ссылкой на это учреждение вместо анализа тех классов и партий, которые определяют действительное содержание и значение его? Какая Дума стремится опереться на народ? Не октябристская, ибо октябристам совершенно чуждо такое стремление. И не крестьянская Дума, ибо крестьяне-депутаты уже являются неразрывной частью народа, и им нечего «стремиться опереться на народ». Стремление опереться на народ характерно именно для кадетской Думы. Но кадетам столь же свойственно и стремление опереться на народ и боязнь революционной самодеятельности народа. Указывая на одну сторону дела и совершенно умалчивая о второй, ваша резолюция сеет не только неправильные, но прямо вредные представления. Умолчание об этой второй стороне – подчеркнутой в нашей резолюции об отношении к другим партиям – является ложью, если брать объективное значение такого умолчания.
Нет, нашу тактику по отношению к буржуазной демократии ни в каком случае непозволительно определять с умолчанием о кадетах, с отказом от резкой критики их. Мы можем и должны искать поддержки лишь крестьянской и революционной демократии, а отнюдь не тех, кто притупляет политические противоречия современного момента.
Наконец, взглянем на предложение образовать парламентскую фракцию. Что использование социал-демократией нового оружия, «парламентаризма», должно быть обставлено особо осторожно, этого не решаются отрицать и меньшевики. Они вполне готовы признать это «в принципе». Но дело теперь совсем не в принципиальном признании, дело в правильном учете конкретных условий. Ничего не стоит «принципиальное» признание осторожности, если реальные условия превращают это признание в невинное и праздное мечтание. Хорошо говорят, напр., кавказцы о самостоятельных выборах, о чисто партийных кандидатах, об отрицании ими блоков с кадетами. Но чего стоят эти хорошие слова, если в то же время один из товарищей кавказцев в разговоре со мной сообщил, что в Тифлисе, этом центре меньшевистского Кавказа, пройдет, вероятно, левый кадет Аргутинский и, вероятно, не без помощи с.-д.? Чего стоят наши пожелания относительно широких и открытых заявлений перед массами, если у нас будут, как теперь, «Партийные Известия» Центрального Комитета против бездны кадетских газет?
