Такова история вопроса.
Из сказанного следует, что у оппозиции шло дело не столько о демократии, сколько
о том, чтобы идею демократии использовать для расшатывания ЦК, что мы в лице оппозиции
имеем дело не с людьми, желающими помочь партии, а с фракцией, которая подкарауливала
ЦК: “авось, дескать, ошибется, прозевает, а мы его стукнем”. Это и есть фракция,
когда одна группа членов партии поджидает центральные учреждения партии у переулочка,
чтобы сыграть либо на неурожае, либо на падении червонца, либо на других затруднениях
партии для того, чтобы выскочить потом из-за угла, из засады и стукнуть партию по
голове. Да, прав был ЦК в октябре, сказав вам, тт. оппозиционеры, что одно дело—
демократия, а другое дело — подсиживание партии, одно дело — демократия, а другое
дело — использование шумихи о демократии против большинства партии.
Такова, Преображенский, история вопроса, о которой я не хотел здесь говорить,
но о которой я всё же вынужден был рассказать, уступая вашему настойчивому желанию.
Оппозиция взяла себе за правило превозносить тов. Ленина гениальнейшим из гениальных
людей. Боюсь, что похвала эта неискренняя, и тут тоже кроется стратегическая хитрость:
хотят шумом о гениальности тов. Ленина прикрыть свой отход от Ленина и подчеркнуть
одновременно слабость его учеников. Конечно, нам ли, ученикам тов. Ленина, не понимать,
что тов. Ленин гениальнейший из гениальных, и что такие люди рождаются только столетиями.
Но позвольте спросить вас, Преображенский, почему вы с этим гениальнейшим человеком
разошлись по вопросу о Брестском мире? Почему вы этого гениальнейшего человека покинули
в трудную минуту и не послушались его? Где, в каком лагере вы тогда обретались?
А Сапронов, который фальшиво, фарисейски расхваливает теперь тов. Ленина, тот
самый Сапронов, который имел нахальство на одном из съездов обозвать тов. Ленина
“невеждой” и “олигархом”! Почему он не поддержал гениального Ленина, скажем, на
Х съезде, почему он в трудные минуты неизменно оказывался в противоположном лагере,
если он в самом деле думает, что тов. Ленин является гениальным из гениальных? Знает
ли Сапронов, что тов. Ленин, внося на Х съезд резолюцию об единстве, требующую исключения
фракционеров из партии, имел з виду, между прочим, и Сапронова?
Или ещё: почему Преображенский не только в период Брестского мира, но и впоследствии,
в период профдискуссии, оказался в лагере противников гениальнейшего Ленина? Случайно
ли все это? Нет ли тут некоторой закономерности? (Преображенский: “Своим умом пытался
работать”.)
Это очень похвально, Преображенский, что вы своим умом хотели работать. Но глядите,
что получается: по брестскому вопросу работали вы своим умом и промахнулись; потом
при дискуссии о профсоюзах опять пытались своим умом работать и опять промахнулись;
теперь я не знаю, своим ли умом вы работаете или чужим, но ведь опять промахнулись
будто. (Смех.) Я всё же думаю, что если бы Преображенский работал теперь своим умом
больше, чем умом Троцкого, — умом, нашедшим своё выражение в его письме от 8 октября,
то он был бы ближе к нам, чем к Троцкому.
Преображенский упрекал ЦК, говоря, что, пока Ильич был у нас во главе, вопросы
решались своевременно и без запаздываний, ибо Ильич умел брать в зародыше новые
события и давать лозунги, предупреждавшие события, а теперь, мол, после Ильича,
ЦК стал отставать от событий. Что хочет сказать этим Преображенский? Что Ильич выше
своих учеников? Но разве кто-либо сомневается в этом? Разве есть у кого-либо сомнение,
что Ильич в сравнении со своими учениками выглядит Голиафом? Если речь идёт о вожде
партии, не о газетном вожде с кучей приветствий, а о настоящем вожде, то вождь у
нас один — тов. Ленин. Именно поэтому говорилось у нас не раз, что при настоящих
условиях временного отсутствия тов. Ленина — нужно держать курс на коллегию. Что
же касается учеников тов. Ленина, можно было бы указать, например, на события, связанные
с ультиматумом Керзона и явившие собой образец испытания, экзамена для них. Тот
факт, что мы вышли тогда из затруднений без ущерба для дела, с несомненностью говорит
о том, что ученики тов. Ленина уже научились кое-чему у своего учителя.
