Третий вопрос — хлеб. Чтобы восстановить промышленность, нужно кормить рабочих.
Бесхлебие — это основной недостаток и основная причина паралича нашей промышленности.
До войны мы собирали на территории Федерации до 5 миллиардов пудов зерна. Из
них мы вывозили более пятисот миллионов за границу. Все остальные излишки шли
для внутреннего потребления. Даже в 1914 году, когда началась война, за десять
месяцев при закрытых границах мы успели вывезти до трёхсот миллионов пудов хлеба.
Далее вывоз пал до тридцати миллионов.
Всё это говорит о том, что у нас излишки имеются и должны быть. Очевидно,
если поставить вопрос, есть ли объективная возможность добыть хлеб и создать
тот хлебный фонд, без которого невозможно будет поднять промышленность, то можно
ответить, что безусловно есть. Собрать трёхсотмиллионный фонд, о котором кричат
наши товарищи, для нас, с точки зрения объективной, — вполне возможное дело.
Весь вопрос в том, чтобы создать гибкий аппарат, учесть настроение крестьянства,
вооружиться терпением и умением и бросить на эту работу необходимые силы, хозяйственная
рука которых сумеет претворить слово в дело. В этом деле я бы мог сослаться
на нашу практику на Украине. Не так давно было определено, что за прошлый урожай
на Украине накопилось не менее 600 миллионов пудов хлеба. При известном напряжении
эти шестьсот миллионов можно было бы взять. Но наши органы продовольствия решили
объявить развёрстку не более чем на 160 миллионов, причём было решено, что к
марту
удастся собрать около 40 миллионов. Однако добиться этого не удалось. При
наших расхлябанных органах, при обстановке, когда махновцы буквально охотятся
на продовольственных работников, при обстановке кулацких восстаний в некоторых
районах нам удалось собрать всего около двух миллионов вместо 40 миллионов.
Следующий вопрос — о сахаре. В 1916 году у нас вырабатывалось около 115 миллионов
пудов сахара. Потребность выражалась в ста миллионах пудов. А нынче имеем всего
около трёх миллионов пудов.
Таково в настоящее время положение нашего разрушенного войной народного хозяйства.
Такое положение хозяйства Федерации, естественно, заставляет нас дать лозунг:
“Всё для народного хозяйства”.
Что означает этот лозунг? Он сводится к тому, чтобы вся наша агитационная
и строительная работа была перестроена на новый хозяйственный лад. Теперь нам
придется выдвинуть своих хозяйственных унтер-офицеров и офицеров из рабочих,
которые будут учить народ борьбе с разрухой и строить новое хозяйство. Только
в ходе борьбы с разрухой возможно новое строительство, а для этого нужно вырастить
своих офицеров труда. Если в прошлом году мы устраивали соревнование между воинскими
частями, то теперь нам придется проделать то же самое с трудящимися на предприятиях,
на заводах, фабриках, железных дорогах, на шахтах. Очевидно, что к этому делу
придется привлечь не только рабочих, но и крестьян и других трудящихся.
Далее придется, кроме всего сказанного, отметить еще то, чтобы местным органам
хозяйства, особенно областным и районным, было предоставлено больше прав, больше
самостоятельности в деле восстановления промышленности, чем это было до сих
пор. До сих пор было так, что “главки” руководили работой, и только “главки”,
теперь придется обратить особое внимание на места, дав им возможность, наконец,
выявить ту инициативу, без которой трудно наладить хозяйство.
Следует, наконец, обратить внимание на поддержку тех организаций, которые
Совет Обороны перевёл с рельс военной работы на рельсы развития хозяйства. Я
говорю о Советах трудовых армий. Опыт показал, что не всегда целесообразно целые
части армий механически переводить на хозяйственную работу. Здесь придется наладить
известное сочетание работы резервных частей с работой трудящихся в тылу.
Переходя к Украинской трудовой армии, я должен отметить, что по многим причинам
она только недавно приступила к работе. Первой задачей было выяснить существующее
положение, а затем поставить вопрос о необходимости проведения практических
мер. То, что удалось выяснить,—представляет неприглядную картину. Особенно в
тяжёлом положении находится железнодорожный транспорт. Нужно отметить, что на
четырёх дорогах Украины — Юго-Западной, Южной, Донецкой и Екатерининской имеется
не малое количество паровозов, но из них 70% больных. Это значит, что вместо
45 пар поездов, которые ежедневно отправлялись по линии Харьков — Москва, теперь
нам удаётся отправлять всего 4—5, в крайнем случае 8 пар.
