Софи не видела Патрика с того дня, как он сделал ей предложение, которое она отвергла. Не видно было его и сейчас.
Мать раздраженно оглянулась. Она была уже в самом низу лестницы.
— Софи!
Когда дочь послушно сошла по ступеням вниз, Элоиза железными пальцами схватила ее запястье:
— Перестань себя демонстрировать!
Но джентльмены-обожатели уже окружили Софи. Они протягивали танцевальные карты, умоляя подарить танец. Элоиза удовлетворилась тем, что бросила на дочь предостерегающий взгляд, прежде чем направиться в угол, где собирались дамы, сопровождающие незамужних дочерей и родственниц. Здесь позволялось сидеть только тем матронам, чье положение в обществе соответствовало свирепости их нрава.
Софи весело смеялась. Уделяя равное внимание каждому из поклонников, она понимала, что это, наверное, в последний раз. Завтра или через два дня в «Тайме» появится короткое объявление:
«Граф Слэслоу объявляет о своей помолвке с леди Софи Йорк, дочерью маркиза Бранденбурга. Церемония бракосочетания состоится в церкви Святого Георгия, а официальное представление на собрании кавалеров ордена Подвязки — во дворце Сент-Джеймс».
Но эта весть разнесется повсюду уже сегодня, и скоро весь Лондон будет знать, что знаменитая Софи Йорк наконец-то определилась с мужем. К февралю она выйдет замуж за Брэддона Четвина, «любезного симпатичного графа». Так, она слышала, его называли. Брэддон действительно был любезным. И он будет любезным мужем. Правда, говорят, что он помешан на лошадях, но в игре на скачках до крайности не доходит.
И вообще Софи казалось, что она вполне может рассчитывать на умеренную привязанность Брэддона. А что еще может дать замужество, она не представляла. У них появятся замечательные дети, что весьма важно, а своих любовниц Брэддон будет держать незаметно, где-нибудь на заднем плане. «Называть его чересчур добродетельным было бы слишком, — подумала Софи, начиная свой первый танец. — Насколько мне известно, Брэддон добрый и без больших грехов, и потому ничто не может помешать нашему счастью».
Бал постепенно набирал силу, но ни жених, ни какой-либо еще интересный мужчина рядом с Софи не появлялся. Она танцевала, как всегда, с элегантной грацией, и только самый внимательный наблюдатель мог бы заметить, что сегодня ее замечательное чувство юмора почему-то притупилось. В частности, молодой поклонник обнаружил, что его беззаботная болтовня о любви была встречена довольно холодно, а не с веселым пониманием, как обычно.
Софи чувствовала себя, как будто двигается на цыпочках среди толпы, от присутствия которой у нее начинает кружиться голова. Толпу эту составляли молодые люди, чьи глупые замечания и потные ладони осложняли задачу. А задача состояла в том, чтобы отыскать среди гостей того единственного, с волосами, тронутыми сединой. Она резко остановила себя: «Зачем все это? Ведь я собираюсь стать графиней, а вовсе не женой Патрика Фоукса». От этой мысли на душе стало еще противнее.
К ужину она направилась под руку с Питером Дьюлэндом, сыном хозяйки. Питер был элегантный джентльмен с приятной наружностью. Софи знала его много лет. С ним было легко и спокойно, потому что он не обнаруживал ни малейших признаков ожидания, когда же первая лондонская красавица упадет в его объятия. «А ведь правда, — подумала Софи с одобрением, — Питер ни разу не пытался за мной ухаживать».
— Как ваш брат? — спросила Софи. Три года назад старший брат Питера неудачно упал с лошади и сильно покалечился. Кажется, с тех пор он прикован к постели.
Питер просиял:
— Ему много лучше. Он прошел курс лечения у немецкого доктора, который появился при дворе несколько месяцев назад. Вы о нем не слышали? Фамилия доктора Транкельштайн. Я думал, это все россказни, но сеансы массажа Транкельштайна, кажется, действительно помогли. Представляете, Квилл — так у нас в семье зовут Эрскина — теперь уже сам может выходить из спальни. И боли уменьшились. В последнее время он весь день проводит в саду. Говорит, что, будь его воля, вообще никогда бы больше не заходил в дом.
Лицо Софи озарила искренняя улыбка, в первый раз за вечер.
