«Поревнуем городу Смоленску, как в нем наша же братия, православные христиане, сидят и великую скорбь и тесноту терпят! Сами знаете, с какого времени сидят. Если бы таких крепкостоятельных городов в российском государстве хоть немного было, неповадно было бы входить в землю нашу врагам!»
В грамоте ярославцев в Казань писалось: «В смертной скорби люди сетуют и плачут и рыдают, а тем и утешаются, божиим милосердием, что дал бог за православную веру крепкого стоятеля Гермогена патриарха да премудрого боярина Михаила Шеина и всех правоцлавных крестьян, смоленских сидельцев, что, узнав, Они-то все оманки и ласканья ничего не послушали и учинили смерть на память и на славу и на похвалу в роды и роды. А на Москве смоленские люди тем помочь учинили великую, что король не опростався».
Может быть, именно сознание того, что, защищая Смоленск, он тем самым обороняет от иноземцев все государство Российское, и поддерживало твердость воеводы Михаила Шеина в самые тяжелые месяцы осады?
Зиму 1610/11 года смоляне выдержали. Отбили они и несколько весенних приступов. По словам современника, «Шеин последними людьми бьющеся беспрестанно и к городу поляков не допускаша». Общий итог был явно не в пользу польского короля. Пастор Мартин Бер писал: «Король осадил Смоленск и простоял под ним около 2 лет. Во время столь продолжительной осады пали на приступах многие храбрые немцы, служившие Сигизмунду; из целого полка их осталось не более 400 человек. Осажденные могли и долее обороняться, но между ними появилась тяжкая болезнь, происшедшая от недостатка в соли и уксусе; при взятии Смоленска нашлось не более 300 или 400 здоровых людей, которые Уже не могли защищать его обширных укреплений…»
Гарнизон Смоленска не был побежден интервентами. Летом 1611 года крепостные стены и башни просто некому стало защищать (есть сведения, что в распоряжении воеводы Михаила Шеина осталось не более двухсот боеспособных ратников). Этот факт необходимо отметить, начиная повествование о последнем штурме Смоленска.
О бедственном положении гарнизона знали в польском лагере, и именно из этого исходил Ян Потоцкий, разрабатывая план нового штурма. Крепость предполагалось атаковать сразу со всех сторон, чтобы осажденные вынуждены были растянуть свои ничтожные силы по всей шестикилометровой городской стене. Вот тут-то и должны были пригодиться «лестницы такой ширины, чтобы пять или шесть человек могли всходить рядом». А у воеводы Шеина на каждого ратника, если даже всех их поставить на стены, приходился примерно тридцатиметровый участок.
Казалось, успех штурма заранее обеспечен, но Ян Потоцкий пустил в дело все средства своего осадного арсенала. Город подвергся жесточайшей бомбардировке. Авраамиевские ворота были проломлены, сильно пострадала и примыкавшая к ним стена. Осадные пушки обрушили ядра на земляной вал за проломом, прокладывая дорогу своей пехоте. У Крылошевских ворот со стороны Днепра была взорвана пороховая мина, тоже разрушившая стену.
Ночью 3 июня 1611 года интервенты начали общий штурм.
В проломленные Авраамиевские ворота ворвались гусары и казаки под командованием самого Яна Потоцкого. В пролом у Крылошевских ворот вошли пехотные роты пана Дорогостайского. В город, истребляя немногочисленные заставы смолян, вливались отряды гетмана Яна Сапеги, немецкая пехота. По многочисленным лестницам, в темноте, стараясь не привлекать внимания смолян, поднимались в разных местах на стены отряды казаков, тихо проникали в городские улицы.
Смоленские ратники, отбиваясь из последних сил, сходились к Мономахову собору, чтобы укрыться за его каменными стенами. Отдельные очаги сопротивления еще долго гремели выстрелами — последние защитники Смоленска дорого продавали свои жизни. Один из таких очагов возглавил воевода Михаил Шеин, который заперся с пятнадцатью ратниками и семьей в Коломенской (позднее названной Шеиновской) башне на западной стене города.
Смоленск, два года державший под своими стенами всю королевскую армию, пал…
Трудно восстановить Цельную картину ночного боя, даже непосредственные участники и современники допускали в своих описаниях много разночтений и противоречий, порой встречалось и намеренное умалчивание, но все же в совокупности они воссоздают трагедию Смоленска, отчаянный героизм его защитников.
