Видимо, необходимые суммы на «наем» и содержание войска удалось собрать. Но перед воеводой стояла еще одна трудная задача — добиться, чтобы в Калязин пришли шведы Якова Делагарди. Не только (и не столько!) военные соображения требовали этого. Большинство наемников ушло из России, у Делагарди оставалось примерно две тысячи сто солдат, сколько-нибудь заметной силы они теперь не представляли (напоминаю, что в Калязине уже собралось восемнадцать тысяч русских ратников). Но были соображения политические: Скопин-Шуйский не хотел оставлять шведов без контроля в своем тылу, опасаясь, что они закрепятся в Новгородской земле. К этому времени в какой-то степени прояснился и вопрос о Кореле. Яков Делагарди напрямую связался с Василием Шуйским, послав в Москву ротмистров Якова Кекарбеля, Интрика Душанфеса и Анца Францбека, и 22 августа 1609 года царь особой грамотой подтвердил свое согласие передать шведам Корелу. Последнее препятствие было устранено, тем более что Скопин-Шуйский сумел собрать средства для выплаты жалованья наемникам. 27 августа 1609 года шведский посол Карл Олефсон подписал с Михаилом Скопиным-Шуйским «договорные записи», по которым Яков Делагарди должен быть «за один» со Скопиным, «над ворами промышлять» и «самовольством ничего не чинить». В счет жалованья наемникам послу было передано одиннадцать тысяч рублей, остальную же сумму Скопин-Шуйский обязался выплатить, когда Яков Делагарди придет с войском в Калязин. Это произошло 26 сентября 1609 года. По свидетельству Видекинда, Скопин-Шуйский встретил его «со всевозможным почетом и приветствиями», 30 сентября шведам было выдано дополнительное жалованье мехами. «Стояние» в Калязине подходило к концу.
В этот период молодой «государев боярин и воевода князь Михаил Васильевич» предстает перед нами сразу в нескольких лицах: правитель огромного края, наставник войска, обучавший его «немецкому строю», удачливый финансист, сумевший в сложных условиях получить деньги для продолжения войны, и, наконец, умелый дипломат, добившийся согласия шведов на совместные военные действия при полном подчинении русскому командованию. В результате были созданы предпосылки для наступления на Москву.
Но не следует думать, что на время «стояния» Михаила Скопина-Шуйского в Калязине военные действия прекратились, наоборот, противники готовились к решающим сражениям.
Гетман Сапега в конце августа ушел из Рябова монастыря, но по дороге к Троице укреплял гарнизоны Городов, оставшиеся под властью самозванца, заготавливал продовольствие для осад. Так, в Переяславле он оставил роту гусар пана Терликовского и сборный конный отряд из трехсот пятидесяти тушинцев — «детей боярских», стрельцов и казаков. В Ростов был отправлен пан Лисовский с двумя тысячами донских казаков и тремястами «черкасов» (запорожских казаков). Пан Лисовский должен был удерживать Ростов, мешать Скопину-Шуйскому связываться с Ярославлем и Владимиром, где застрял с волжскими полками воевода Федор Шереметев. Сильным польским отрядом была занята Александровская слобода. Пан Будила писал, что «Сапега, чтобы не иметь стеснения в лагере под Троицей, держал несколько рот в Александровской слободе». Коломну по-прежнему блокировал отряд пана Млоцкого, Иосифо-Волоколамский монастырь — отряд пана Руцкого, в осаде оставались Москва, Смоленск, Троице-Сергиев монастырь.
Все передвижения интервентов по русской земле сопровождались грабежами и насилиями. Царь Василий Шуйский, упрекая Якова Делагарди в бездействии, писал в своей грамоте: «А воры польские и литовские люди, уведав то, что вы замешкались в Твери, наше государство воюют и пустошат и разоряют злее прежнего и кровь крестьянскую проливают и полон многий без престани из нашего государства отсылают к себе в Польшу и в Литву».
Не бездействовали и русские «ратные люди». 1 сентября воины воевод Семена Головина и Григория Валуева вместе с наемниками Христиера Зомме пошли на Переяславль. 10 сентября, после ночного боя, захваченные врасплох интервенты и тушинцы оставили город. В результате была перерезана дорога из Ростова к Александровской слободе, и пан Лисовский, оказавшись в полуокружении, был вынужден уйти в Суздаль. Таким образом, был ликвидирован важный опорный пункт интервентов в непосредственной близости от Калязинского лагеря и создан плацдарм для дальнейшего наступления на запад, так как ближайшей целью Михаила Скопина-Шуйского оставалась Александровская слобода, непосредственно прикрывавшая дорогу на Троице-Сергиев монастырь, под которым стояли главные силы гетмана Сапеги.
