В дальнейшем количество восстановительных частей и подразделений Наркомата связи намного увеличилось. Расширялась и их задача. Они строили и восстанавливали разрушенные противником узлы и магистральные линии, несли эксплуатационную службу на линиях связи, использовавшихся Генеральным штабом, обслуживали трансляционные и усилительные узлы.
Еще до того как вражеская авиация стала совершать налеты на Москву, 'было завершено строительство запасного узла связи. Надежно защищенный от бомбежек, он во многом дублировал Центральный телеграф, междугородную и городские автоматические телефонные станции. Затем в кратчайший срок была проложена кольцевая линия с вспомогательными узлами - Север, Восток, Юг, Запад. Теперь Московский узел связи практически был неуязвим для вражеской авиации. Это было большим успехом Наркомата связи.
В ночь на 22 июля в разгар совещания руководящих работников наркомата неожиданно была объявлена воздушная тревога - первая в Москве и потому особенно запомнившаяся. Участники совещания спустились в бомбоубежище, оборудованное в подвале здания наркомата, и продолжали работать. Но первый налет вражеской авиации взволновал. Пересыпкин приказал помощнику выяснить обстановку на предприятиях связи Москвы. Уже под утро сообщили, что на территорию Октябрьского передающего радиоцентра упало большое количество зажигательных и несколько фугасных бомб. Загорелось одно из зданий центра. Больше всего на Октябрьском радиоцентре пострадали антенные устройства. Повалилась одна мачта, перепутались провода.
Целый день Иван Терентьевич вместе со своими заместителями и другими ответственными работниками наркомата был занят разработкой дополнительных мероприятий по обеспечению живучести важнейших объектов связи Москвы на случай дальнейших налетов вражеской авиации. Тогда впервые встал вопрос о судьбе московских радиостанций. Вывод их из строя грозил серьезно нарушить радиовещание в стране.
В эти сутки Пересыпкину так и не удалось поспать; накурившись, он отказался от обеда, а когда поздно вечером решил наконец перекусить, позвонили из приемной Сталина. Ему надлежало явиться к Верховному немедленно. В приемной Сталина находился начальник Управления связи Красной Армии генерал-майор войск связи Н. И. Гапич. Пересыпкин хорошо знал его, уважал как высокоэрудированного, опытного организатора армейской связи. Гапич выглядел грустным, подавленным.
- Что случилось? - спросил его Пересыпкин.
- Не знаю, - как-то вяло ответил он. - Наверное, мне сейчас попадет. По телефону это уже было,
Когда они оба оказались в кабинете Сталина, тот строго спросил Гапича:
- Почему у нас так плохо со связью?
Волнуясь, но все же приводя веские доводы, Гапич объяснил сложившуюся обстановку. Однако гневное выражение лица Сталина говорило, что доводы Гапича его не убеждают. Пересыпкину было искренне жаль заслуженного генерала. Дела со связью в войсках действительно обстояли плохо. Но это было следствием общей крайне неблагоприятной обстановки на фронтах, больших людских и материальных потерь, которые несли войска связи. Были и другие причины, не зависевшие от Гапича. Тем не менее Сталин рассудил сурово отстранил Гапича от должности.
Когда Гапич вышел, Сталин, подойдя почти вплотную к Пересыпкину, объявил, что он назначается заместителем наркома обороны и начальником Управления связи Красной Армии с сохранением за ним поста наркома связи. "Нет необходимости подробно останавливаться на том, как это меня ошеломило, - писал в своих мемуарах Иван Терентьевич. - Война намного прибавила работы и внесла немало дополнительных трудностей. Как может один человек исполнять две такие высокоответственные должности? Это невозможно было себе представить. Но мне ничего не оставалось, как сказать "слушаюсь" и приняться за порученную работу".
Сталин приказал этой же ночью подготовить приказ об улучшении связи в Красной Армии. Пересыпкин сразу направился в Наркомат обороны. Все руководящие работники Управления связи оказались на месте, но в бомбоубежище - была объявлена воздушная тревога. Среди них Пересыпкин увидел Гапича и подошел к нему.
