Прошло несколько минут. Начальник штаба дивизии к радиостанции не подходил. А я, не отходя от рации, наблюдал в бинокль, как вражеский пехотный батальон готовился к повторной контратаке. Вдоль его цепи перебегали два офицера, отдавая солдатам какие-то команды.
Наконец радиостанция начальника штаба дивизии снова заработала, и я услышал в наушниках голос Климахина:
- Десятый приказал срочно вступить в командование 882-м полком. Контратаку пусть отражают без вас.
До командного пункта 882-го полка добирался почти полтора часа. Мешали непрерывные налеты фашистской авиации. Но добрался. На самом командном пункте большие разрушения. Валяются две разбитые радиостанции и несколько покореженных телефонных аппаратов. Тут и там зияют огромные воронки от бомб, траншеи и ходы сообщения во многих местах завалены. И нигде не видно ни одного человека.
Ничего не понимаю. Как связаться с командиром дивизии, где батальоны полка, в каком они состоянии? И где вообще люди? Не может же быть, чтобы все находившиеся здесь погибли.
Пока обходил и осматривал разрушения, ко мне подошел лейтенант с двумя бойцами. У одного из них за плечами радиостанция.
Лейтенант, узнав, кто я такой, доложил:
- Меня послал в ваше распоряжение начальник штаба дивизии.
Это уже лучше. Приказываю развернуть радиостанцию и связать меня с командиром дивизии.
- Стефаненко и его начальник штаба тяжело контужены, - сказал мне полковник Гаспарян. - Так что разбирайся пока с полком, а с задачей тебя ознакомит начальник оперативного отделения. Он скоро к тебе прибудет. Ориентировочно завтра с утра будь готов к вводу полка в бой.
Поблагодарив командира дивизии за оказанное мне доверие, попросил прислать еще одну радиостанцию. Для связи с командирами батальонов.
Вскоре на КП прибыл заместитель командира 882-го полка майор М. Е. Власов. Он находился в одном из батальонов, а когда была потеряна связь и с командиром полка и с начальником штаба, забеспокоившись, Власов решил прибыть сюда, на командный пункт. Для выяснения обстановки. И вот...
Майора Власова я знал давно. Еще будучи командирами батальонов, только, правда, в разных полках, мы неоднократно встречались с ним. Михаил Егорович обладал хорошей памятью, мог быстро оценить обстановку и принять правильное решение. И по идее, именно он, заместитель командира полка, должен был бы заменить Стефаненко. Но выбор комдива почему-то пал на меня, человека из другого полка. Странно.
Не мог скрыть удивления и Власов, когда спросил:
- Каким ветром занесло тебя к нам, Михаил Григорьевич?
- Да вот... Назначен командиром в ваш полк.
Власов поднял брови, затем смущенно улыбнулся. Но тут же овладев собой, сказал:
- Что ж, комдиву виднее... Давай разбираться. Я ведь тоже не знаю, что здесь, собственно, произошло...
Я показал на разрушенные землянки, воронки, разбитые радиостанции и телефонные аппараты.
- Так вот почему прервалась связь! - протянул Власов. - Что же с ними? Ни одной души. И спросить некого.
- Вот что, Михаил Егорович, - обратился я к нему, - нужно срочно создавать штаб. Где помощник начальника штаба? Кто может взять руководство связью?
- Помощник начальника штаба должен быть где-то в тылу.
- Толковый мужик?
- Как будто ничего...
- Посылайте своего ординарца за ним. Командира роты связи тоже давайте сюда! - прокричал я ему уже сквозь нарастающий гул самолетов.
Над нами прошло десятка полтора немецких бомбардировщиков. Через несколько минут где-то в тылу раздались глухие взрывы бомб.
Пока Власов отдавал приказание своему ординарцу, ко мне подошел капитан, а с ним старшина и три бойца с радиостанцией. Капитан оказался начальником разведки этого полка, а старшина и бойцы - радистами. Их он встретил, когда возвращался из медсанбата, куда сопровождал контуженных командира, начальника штаба и замполита полка. Старшина-то и попросил капитана показать ему КП 882-го стрелкового, пояснив, что послан начальником связи дивизии в распоряжение майора Хомуло.
Две радиостанции - это уже кое-что. Но войти в связь с батальонами все равно нельзя, никто не знает, какие у тех рабочие волны.
