Однако все эти «наземные» открытия, сделанные с применением «воздушных» методов, были немногочисленны и случайны. Они не привели к созданию новой отрасли археологии, хотя бы потому, что тогда не существовало необходимых приборов. Все ограничивалось отдельными редкими находками. Вспомним, насколько неожиданным было открытие Вулли и Мак-Ивера в Вади-Хальфа! Для этого понадобилось поистине уникальное стечение множества обстоятельств. Даже взгляд с вершины холма, если таковой вообще окажется поблизости, дает, как правило, неполную и неясную картину окружающей местности. Мешает слишком узкое поле обзора. Кроме того, цветовые контрасты с небольшой высоты проступают недостаточно резко, и по ним трудно определить контуры погребенных сооружений.
Отдельные приметы можно обнаружить и на земле, но обычно наблюдатель, чей взгляд скользит почти горизонтально ее поверхности, видит очень мало. На аэрофотоснимках британских ВВС потерянный отрезок Большой дороги Стонхенджа виден предельно четко, как две параллельные линии железной дороги, и тем не менее Кроуфорд, даже зная их примерное направление, не смог отыскать их на земле, пока не прорыл поперечные траншеи. Для того чтобы обнаружить значительные по площади почвенные изменения, наблюдатель должен находиться на достаточной высоте. Как правило, только тогда погребенное сооружение предстанет перед ним целиком и археолог сможет определить его размеры.
Сегодня благодаря авиации на смену слепому случаю пришли планомерные, продуманные поиски. Это вовсе не значит, что воздушная археология лишена недостатков. Напротив, у нее есть свои пределы и слабости. А успехи ее зависят, как мы увидим дальше, от целого ряда факторов и их сложных взаимосвязей. Но именно в том и заключалась заслуга Кроуфорда, что он выявил факторы, поддающиеся контролю, и указал, как с их помощью отыскивать древние памятники, частично или полностью исчезнувшие с лица земли. До Кроуфорда никто не мог сформулировать основные принципы воздушной археологии. Теперь же она стала научной дисциплиной со своими законами и правилами, которые можно применять в определенных условиях, заранее рассчитывая на результат. Немалая заслуга Кроуфорда состоит также в том, что он классифицировал различные типы ландшафта, определив наиболее вероятные для древних поселений. И, наконец, он установил самые благоприятные для аэронаблюдений часы дня и времена года — важнейшие элементы, от которых зависит успех нового метода.
Первые негативы аэрофотоснимков превзошли все ожидания Кроуфорда: о таком качестве он не мог и мечтать, когда вынашивал идею воздушной разведки. Вместо смутных и расплывчатых контуров археологических развалин он увидел на фотографиях поразительно четкие, контрастные планы. Сложная сеть древних земляных сооружений, едва различимых на поверхности, предстала на снимках во всей своей полноте: их можно было точно различать и классифицировать. Аэрофотосъемка превратила «хаос в гармонию». Мало того, теперь стало очевидно, что вспашка и посевы далеко не всегда окончательно стирают следы деятельности древнего человека. Уничтожая наземные сооружения, они в то же время помогают получить их графические планы. В этом смысле растительность действует примерно так же, как химический проявитель на отснятую фотографическую пластинку: проявляет скрытое изображение.
В основе воздушной археологии, да и всей археологии вообще, лежит один основополагающий фактор, значения которого до сих пор никто полностью не осознавал: почти любое нарушение естественного почвенного покрова, произведенное человеком, практически неизгладимо. Новая техника аэрофотосъемки доказала, что земля вечно хранит следы человеческой деятельности и рано или поздно они все равно обнаруживаются. Допустим, наши далекие предки две тысячи лет назад выкопали яму, чтобы врыть деревянный столб или просто для отбросов, затем сами люди или беспощадное время заполнили и утрамбовали эту яму. Она давно заросла сорняками, или, наоборот, над нею из поколения в поколение проходили плуг и борона — все равно земля в этом углублении всегда будет чем-то отличаться от непотревоженной почвы вокруг него. Недаром шутят, что нет ничего более долговечного, чем дыра в земле.
