Умница "Поиск" привел ракету к планете, которая была обозначена в каталоге длинным, непосвященному ни о чем не говорящим номером. Выпускнику Университета космических сообщений он говорил о самом - и в наших обстоятельствах единственно пока - важном: человек может здесь жить. Впервые мне предстояло совершить посадку без инструктора, готового исправить ошибку, которая унесла бы пять жизней - не считая моей. Что ж, коль скоро существуют эти кристаллы...
Кристалл второй. "УВИДЕТЬ - И НЕ УПУСТИТЬ"
Две ярко-желтых звезды, питающие Жизнь в мире, куда привели нас судьба и "Поиск", взошли, однако время зноя пока не настало. Мы устроились кое-как в тени ракеты, при посадке мягко опустившейся на бок; теперь она заняла такое же положение, в каком покоилась, находясь в просторном чреве "Эфемериды". Я говорю "кое-как", надеясь, что вы представите тогдашнюю нашу реальность.
Во все стороны уходила за горизонт кирпично-красная холмистая пустыня. По крайней мере в районе, где мы оказались, она, по всем признакам, была мертва. Если не считать коротких темно- серых обрубков, нечасто разбросанных вокруг, напоминающих видом моренные валуны, высотой до метра примерно... Мы не сразу удостоверились, что имеем дело с растениями, а не причудливыми неорганическими образованиями. Для этого пришлось, во-первых, чертыхнуться Петру Вельду, эмпирическим путем убедившемуся, что у основания обрубки покрыты толстыми, достаточно острыми колючками (поэтому их назвали "кактусами"), а во-вторых, распилить пару-другую. Таким образом получились не слишком неудобные "табуретки" и обнаружилась возможность развести костер - разумеется, только экзотики ради, энергия у нас была в избытке, как, впрочем, и почти все, необходимое для жизни.
Вызывающе покосившись на Петра Вельда, Челл сказал:
- В конце концов я могу отправиться на разведку и один!
На этот раз я был с ним солидарен. Начался второй день нашего пребывания здесь, а Вельд по-прежнему не разрешал отойти от кораблика. Томясь бездельем, мы места себе не находили.
Рустинг в основном молчал, а если заговаривал, то о бесцельности и бренности земного существования. Кора Ирви впала в транс. Она оживлялась, только слушая Рустинга: больные речи напуганного маленького человека легко находили отклик в измученной душе. Их я, разумеется, ни в чем винить не мог, мне ведь были известны данные корабельной картотеки... А вот Практикант, хотя, повторяю, я разделял его нетерпение и тоже томился от бездействия, возмущал вздорностью своих претензий - если кому- нибудь и надо пойти на разведку, то, уж конечно, не ему... Почему раздражал Вельд - известно. Что же касается Виктора Горта, то он возбуждал во мне откровенно недобрые чувства. Это подчеркнутое спокойствие, эта переполняющая его перманентная уверенность в собственной правоте... Правоте - в чем?! Задав себе последний вопрос, я испытал прямо-таки пароксизм негодования, даже трудно дышать стало, - и, испуганный этим, опомнился. Да что же со мной творится? Разве все это, сидящее сейчас во мне, - я?!
Рывком поднялся с обрубка "кактуса", заставил себя сделать несколько глубоких вздохов-выдохов, встряхнулся... В голове приятно зашумело атмосфера была насыщена кислородом, - прояснилось, Я повернулся к Петру Вельду, поймал его взгляд, не тяготясь от мысли, что в моих глазах - просьба о помощи, молча спросил: "В чем дело, что со всеми нами происходит? Ты, Петр, должен знать!"
Не сразу, не обращаясь ни к кому, словно бы себе отвечая, "космический мусорщик" обронил:
- Вот так и обстоят наши дела...
Тингли Челл тотчас ощетинился еще сильнее.
- Не соблаговолите ли прояснить глубинный смысл сей мудрой реплики? иронически осведомился он. - И вообще...
- Кто мне дал право распоряжаться?
- Именно. По-моему, в наших обстоятельствах у всех - равные права.
- Пожалуйста, не надо ссориться!.. - Лицо Коры болезненно исказилось. Вмешался я:
- "Эфемерида" погибла. Мы шестеро остались живы благодаря случайности, а еще больше - опыту и выдержке Петра Вельда.
- Вы забыли о собственных заслугах, - ядовито вставил Тингли.
