Джеймс увидел его лицо и внезапно ощутил на языке вкус сырых устриц.
– Джеймс!
Пока он возвращался к машине, Эль трижды окликала его. Муж не отвечал – глаза напряжены, челюсти сжаты, в лице ни кровинки. Она знала это выражение. За девять лет видела раз или два, однако запомнила навсегда. Он сбился с шага и споткнулся.
– Джеймс, что он тебе сказал?
Эль посмотрела на человека, который застыл на дороге на том самом месте, где муж его оставил. Она не поняла, о чем они успели поговорить. Тот все так же стоял спиной к машине, не сводя взгляда со своего мобильника. Слегка покачивался, как прибитое к ненадежному колу пугало. Затем наметанный взгляд фотографа подметил… странную тень, некую ошибку кода, затемнение вокруг макушки.
Скрипнула водительская дверца. Муж наклонился к салону. На его лбу блестели бусины пота.
– Нужно немедленно везти его в больницу. Заводи автомобиль.
– Что случилось?
– Заводи чертов мотор!
Эль рывком перегнулась на водительское место и схватилась за брякнувшие ключи, но любопытство подтолкнуло ее бросить взгляд над приборной панелью сквозь запятнанное насекомыми стекло. И случайно именно в этот момент незнакомец обернулся и посмотрел на нее.
Сначала Эль не поняла, что ее встревожило. Но от несообразности того, что предстало ее глазам, похолодело в животе и по спине побежали мурашки, хотя она не могла сообразить, что ее смутило. Затем дошло. Силуэт головы был неправильной формы. Из виска над правым ухом, словно из пирога, был изъят небольшой клинообразный кусок. Крови было мало, лишь, напоминая отклеившиеся обои, болтался кусок кожи, а под ним – пустота, отсутствие материи, казавшееся на солнце темным провалом.
Эль открыла рот.
– Не кричи, – прошептал Джеймс.
Она сдавленно пискнула.
– Не смотри.
У человека был стариковский вид – отвислые, как у Эдгара Гувера, щеки, двойной подбородок и коротко остриженные, седеющие волосы. Он ей напоминал кого-то, но Эль не могла вспомнить кого. Мужчина вглядывался в ее лицо, и его глаза превратились в узкие щелочки. Человек обернулся, затем снова перевел взгляд на Эль, и губы шевельнулись, словно он хотел спросить: «Что-то не так?»
Господи!
Эль вежливо кивнула, притворно улыбнувшись.
Ему невдомек, что он искалечен!
– Нельзя, чтобы он увидел свое отражение. Надо закрыть зеркальце.
Джеймс взял жену за руку, стиснул пальцы и повернул ключ в замке зажигания. «Тойота» кашлянула, под капотом что-то звякнуло, словно леска косилки задела за металлический забор, однако мотор не завелся. Пока жена высвобождала пальцы, он попробовал еще пару раз, но раздавались только электрические щелчки реле стартера.
– Эль, – тихо сказал он, – у нас возникли проблемы.
Джеймс Эверсман многое умел, а кое-что делал исключительно хорошо. Владел скоростным чтением и все запоминал. Прекрасно справлялся с румпелем парусной шлюпки. Мог приготовить суши, увлекался пчеловодством. Говорил по-испански, понимал немецкий.
Но в автомобилях не разбирался.
Зато быстро обучался и решил положиться на это свое качество. Дернул ручку замка капота и, не обращая внимания на пульсацию в шее, бросился к «тойоте». Ноги не слушались, колени подгибались. Споткнулся о камень – только бы Эль не заметила. Она покачивалась на своем сиденье, подтянув колени к груди.
– Что с ним приключилось?
– Не знаю.
– Ведь он не понимает, что искалечен.
– Да у него вообще не все дома…
Джеймс поморщился жестокому, случайному каламбуру и открыл капот. Сразу стало ясно, что порвался ремень вентилятора и, словно сброшенная змеиная кожа, закрутился хрящеватыми узлами. Но что еще хуже, весь мотор от радиатора до переборки салона был забрызган чем-то темным и покрыт выброшенной из-под шасси пылью. Джеймс коснулся липких песчинок на ремне.
– Как с сигналом? – безнадежно спросил он. – По-прежнему ноль?
Эль взглянула на экран телефона:
– Ни одной черточки.
Проклятие!
– Все равно попробуй «девять-один-один». Будем надеяться, что нас засечет вышка службы спасения.
Собираясь стереть масло с пальцев, он провел рукой по внутренней части капота и обнаружил, что поверхность грязная, будто жидкость распылили под давлением и она свисает с капота каплями. Было похоже на то, как бы изобразил Джексон Поллок
