– Мне бы автоматик мой, – смущённо произнёс я, протягивая мужику бумагу с разрешением.
Мастер вытер руки о не первой свежести тряпку, сплюнул в урну, буркнул что-то из разряда: «Автоматик, мать его… никакого уважения к настоящему оружию! Самураи хреновы…» и, взяв у меня документ, углубился в чтение. Затем хмыкнул и вернул мне листок.
– Допёрло, наконец, – впервые на его лице проскользнуло что-то типа улыбки. – С ним бы ты вчера из засады всех просто перестрелял. Хотя цесаревну ты, брат, уважил, хвалю. Красиво было!
– И вы, значит, меня узнали… – удивился я. – Но как?
– Я что, ножи Варяга не признаю, – оружейник даже нахмурился. – У тебя ж «Перун» и «Тор»! Или ты забыл, что я их обрабатывал?
– «Перун» и «Тор»? – удивился я и, поставив на край ближайшего стола призму-посох, достал сначала один, а затем и другой балисонг.
– Ну, не они, конечно, не дал бы своё оружие Варяг ученику, – так, словно бы я что-то понимал, уточнил мастер. – Их точные копии из обычной стали. Кто ж школяру артефактное оружие даст.
– Но… – Два совершенно одинаковых, на мой взгляд, ножа-бабочки с кастетами, наверное, только я, знавший каждую царапинку на них, мог отличить один от другого. – Вы что, их для моего наставника делали?
– Куда там… Не по Сеньке шапка. Видал просто пару раз, когда молодым был, – он тяжело и, как мне показалось, завистливо вздохнул. – Ладно. Жди здесь и ничего не трогай, вынесу тебя сейчас твой «афтоматек».
Последнее слово было произнесено с изрядной долей сарказма и даже презрения, так что я уже пожалел, что ляпнул не подумав. Развернувшись, мастер зашагал прочь, к большой, похожей на сейфовую двери, которая вела в святая святых арсенала. Я же тут же с интересом закрутил головой и даже подошёл к станку, на котором работал оружейник, чтобы посмотреть, что собственно он там ваяет.
В специальном зажиме, между лапками креплений, находился небольшой металлический шарик с поверхностью, покрытой бороздками, образующими правильные шестиугольники. Не все из них были одинаковой глубины, и хотя казались абсолютно ровными, когда я присмотрелся, то понял, что они не просто вырезаны на его поверхности, а представляли собой сложную систему миниатюрных пазов и зацепов.
Что это было такое и зачем оно могло понадобиться, я не знал, потому, не дожидаясь возвращения оружейника, отошёл в сторону и, подхватив со стола свой новый шест, попытался убрать его в один из чехлов, где ранее хранились части боевого посоха. Безуспешно. Призма оказалась слишком толстой и не влезала внутрь. К тому же она показалась мне слишком большой и тяжёлой для того, чтобы с комфортом таскать её в этом месте.
Тогда я стал думать, как бы расположить её поудачнее, и в результате пришёл к выводу, что носить такую штуковину будет удобнее на пояснице, и соответственно нужно заказывать для шеста новый чехол и дополнительные элементы для ременной системы. Вот только денег у меня на подобную роскошь сейчас не было, а влезать в долги – не хотелось. Так что внезапному подарку оружейника суждено было некоторое время полежать в комнате общаги, хотя бы до тех пор, пока представительство Первого колледжа не выплатит причитающийся мне гонорар.
Минут через пять вернулся мастер, неся в руках чехол камуфляжного цвета, напоминавший скорее скрипичный, хоть раньше я с ними и не сталкивался, и небольшую бумажную коробку, упакованную в плёнку. В первом помимо самого оружия нашлись средства по уходу, а также положенные мне три магазина. А вот вторая была стандартной заводской упаковкой на сто двадцать патронов 5.45×39 миллиметров. Как буркнул местный хозяин – хватит, не цинк же ради тебя одного открывать.
– Слушай, парень, – внезапно обратился ко мне мастер-оружейник, когда я уже собирался уходить. – Ты не хочешь балисонги свои заворонить? Уж больно они у тебя приметные.
– Хм… – Я задумался.
Нанести чернение на ножи было в общем-то не такой уж и плохой идеей. Конечно, светлая, отполированная до зеркального состояния сталь, из которой они были сделаны, смотрелась красиво, да и глядя в лезвие, можно было спокойно бриться, но коль уж мне судьбой было уготовано в ближайшее время мотаться туда-сюда по ночным крышам, изображая из себя заправского ниндзю… то не было никакого смысла лишний раз демаскировать себя из-за повышенной любви к зеркальным вещам.
