Не могу передать, с каким интересом солдаты слушали и конспектировали эти уроки. Конечно же, никто не клевал носом, все следили за лектором затаив дыхание! А то, что классы быстро пустели после занятий и дополнительных вопросов никогда не было, так это потому, что дальше наверняка шли еще более интересные лекции, скажем в красном уголке, и надо было спешить туда.
Солдаты уходили, классы оставались пустыми, двери никто не закрывал, потому что не только с подводной лодки деться некуда, но и из закрытого военного городка особо ничего не вынесешь и домой не дойдешь – Башкирия далеко, Екатеринбург тоже, да и в каком направлении идти без языка и в форме советского солдата. Так что – все настежь и без запоров, репетиция коммунизма. Ну а тут – добрый день – мы, юные мстители, натуралисты и техники. Пока шел солдатский урок, мы всю теорию прослушали, сидя под окнами. И руки чесались самим колесики покрутить, попрактиковаться. Это ничего, что фашистов как бы уже нет. Немцы-то за забором есть, мы самолично слышали их речь. Немецкое телевидение опять же было. «А раз есть немцы, среди них наверняка найдется хоть немного фашистов», – рассуждали мы тогда. Это я все к чему? Да к тому, что, дождавшись, пока солдаты мгновенно испарятся после урока, мы вынесли пару мин из класса и бегом к себе – в поля бескрайние, не освоенные танками и стройбатом…
Городок был большой, часть под полигоном, часть под казармами и постройками, но еще много вокруг простиралось полей с высокой травой, в которой ребенок мог укрыться с головой. Вот туда, в укромные места, мы и сносили награбленные сокровища одним нам ведомыми тропинками. Оказались там и мины. Что делать? Детская мысль не оперирует понятиями «когда-нибудь потом, когда будет подходящий момент». Подходящий момент наступает сразу вслед за получением возможности что-то сделать. Наш опыт жизни в городке и совершенные на дружескую германскую территорию тайные вылазки (лично я туда ходил с ножом, как наши солдаты за тридцать лет до того) выявили наличие железнодорожного транспортного узла в паре километров от городка. Решение не просто напрашивалось само, оно не оставляло нам даже тени выбора – туда, конечно, туда!
Сбившись в группки по двое, попеременно меняясь, мы оперативно и, главное, незаметно покинули территорию гарнизона и прокрались к железке. Это было не быстро, утомительно, но того стоило. Потому что прощать и спускать врагу, даже выдуманному условному противнику, ничего нельзя – это мы впитали с молоком. Огляделись – никого. Немцев рядом не было. Прекрасно! Командир, ждем приказаний! Чего тут ждать, сказано же было на уроке – копать между шпал и туда подкладывать! Да скорее, с минуты на минуту фашистский поезд появится! Есть, командир!
Разгребать слежавшийся грунт ногтями – то еще удовольствие, не говоря уж об эффективности процесса. Палок и уж тем более саперных лопат (саперок) у нас не было (оговорюсь: не было с собой). Но мысль в детской голове – молния! Решение пришло быстро: не получается подкопать, чтобы рвануло под серединой состава, можно же просто мину на рельс положить, и пусть своротит морду вражескому локомотиву, а уж он за собой утянет все остальное. Тоже ведь решение! Главное – действовать надо побыстрее, фашисты уже буквально за углом!
Как же страшно было нам возвращаться… Каждую минуту позади чудилось эхо взрыва. Воображение рисовало искры и пламя, вспыхивающие баки с керосином, фашистский машинист (в форме СС, понятное дело) в загоревшейся на спине форме взлетает в небо с криками «нихт шиссен», раскуроченные рельсы… Ужас и кошмар просто. Красота! И страшно. Ведь это мы всё устроили. А тут еще один умник предположил: а вдруг, мол, там случайно санитарный поезд в это время пройдет? Или вообще наш, русский – ездят же поезда в Москву, вдруг на нем подкрепление привезти должны, а? Мы на него зашикали, конечно, потому что наши русские поезда в Берлин приходят, а здесь уже только фашистские могут быть. Но до конца были не уверены, и осадок остался.
Обедал я дома, тоже втягивая голову в плечи. Один раз показалось, что услышал громкий «бляммм». Чуть не поперхнулся. А что, если папу накажут? Он же сегодня на дежурстве как раз. Вот черт! Что ж я не подумал-то! Если бы в его дежурство в соседней Германии поезд «подзорвали» (так мы говорили тогда, обращаясь с русским языком настолько вольно, насколько позволял возраст), то когда начнут разбирать – поймут, что русской миной. Миной! О боже! Ведь сразу сообразят, откуда она. Из нашего городка – из класса же мины пропали! Когда там следующий урок? Точно не сегодня, значит, есть еще время. Надо как можно быстрее вернуть все на место! Только бы поезд теперь не проехал!
