– Хорошо, ты не доверяешь Ирине. Это твое право. Тогда пусть жеребьевку проведет Дмитрий.
– Ему я тоже не доверяю, – процедил Вася сквозь зубы.
– Что ты предлагаешь? – я снова смотрел ему прямо в глаза, но теперь он наконец-то собрался с силами и более не желал отступать. Первая жеребьевка, похоже, здорово попортила ему нервы, и он попросту не мог решиться на повторение процедуры.
– А давай попробуем оценить, кому из нас лучше выплыть, – предложил он, хитро щурясь.
– Лучше для кого? – я тут же поймал его на формулировке, но он лишь отмахнулся.
– Вот ты кем работаешь? – начал он.
– Менеджер, – я пожал плечами.
– И я… – удивленно пробормотала Ирина.
– Я тоже… – у меня создалось впечатление, что он собирался придумать себе какую-то другую профессию, но от неожиданности брякнул правду.
– А вы? – проникнувшись уважением к Дмитрию, я невольно обратился к нему на «вы». Дмитрий кивнул.
– Что ж, ожидаемо, – Вася потер подбородок. – Кто бы еще согласился заплатить такие деньги за эту проклятую экскурсию?
– Ну, и что дальше? – его спектакль меня раздражал, я уже чувствовал, что ничего у него не выйдет, хотя бы уже потому, что мы трое объединились в один лагерь – пусть и неявно. А значит, Вася сейчас противостоял не только мне. С учетом того, что исключить осталось всего одного человека, мои шансы росли.
– Меня жена дома ждет… – пробормотал он. Подбородок его вновь затрясся. – И трое детей. Младшая через месяц в школу пойдет… придет домой с учебниками, а меня нет. И спросит: «Где папа?». А жена ей ответит: «Он… – голос Васи сорвался, он судорожно сглотнул, – папа уехал, а когда ты с ним встретишься, он обязательно проверит твое задание. Поэтому учись хорошо, чтобы его порадовать». Она ведь у меня умница. Наверняка придумает что-нибудь в этом духе… – он всхлипнул.
Люди плачут от жалости к себе – вот что говорил мне мой жизненный опыт. Особенно мужчины – все остальные причины они способны задавить и загнать внутрь. Но только не эту.
– И в каком же году вы с ней поженились? Когда твоя дочка начала ходить? В каком году вы зачали первого ребенка? – быстро спросил я. Вася задрожал всем телом и посмотрел на меня мокрыми, налитыми кровью глазами.
– Нет у тебя никакой жены, – холодно и безжалостно бросил я. Дмитрий поморщился, но я не обратил на это никакого внимания. Я закипал. Ненавижу, когда меня обманывают. Если бы он и правда оказался отцом троих детей, я бы, может, еще и подумал. «Не подумал бы!» – прошептало из глубин разума предательское подсознание. Ладно, может, и не подумал бы. Но в любом случае он врал, нагло врал. – А у меня, – продолжил я сквозь зубы, – жена есть. Паспорт могу показать. И она действительно надеется, что я вернусь. Чем еще меряться будем? Пользой для человечества? Так ведь я же больше тебе на слово не поверю.
Вася застонал и закрыл лицо руками. Он зарыдал, уже не таясь и никого не стесняясь. Плечи его дрожали, слезы утекали сквозь пальцы и скатывались под рукава, но он по-прежнему не вызывал у меня ни капли сочувствия. Может, и вызвал бы, если бы моя жизнь не оказалась на другой чаше весов.
– Почему? – простонал он. – В чем я неправ? Мне очень хочется жить. Я что, виноват? Я провинился? Я жить хочу, понимаете? Очень! Я, может, хочу этого больше, чем вы все вместе взятые. Умирать… не хочу… хочу… жить… пусть калекой, черт с ним… жить, – он бы, наверное, расхохотался, впадая в истерику, но спазмы, схватывавшие его за горло, не позволили ему это сделать. Он продолжал плакать, а я продолжал смотреть на него. – И вообще, я не понимаю, почему мы разыгрываем только один билет, – произнес он, неожиданно успокоившись и отнимая руки от лица. Выглядел он паршиво – мокрые щеки, мокрый подбородок, на скулах болезненная краснота, веки опухли от слез. Своими больными, все еще наполненными страданием глазами он посмотрел на Ирину. Девушка вздрогнула.
– Мне кажется, мы это уже проходили, – я вздохнул. – Она девушка и…
– И что? – Вася перевел свой взгляд на меня. Теперь в его глазах загорелся гнев. Он понял, кто его основной противник. – Да, она самка, ну, а мы – самцы, и что дальше?
