Как бы то ни было, теперь, когда нечто необычное действительно произошло, я, кажется, просто тащусь от того, что моя мелочная душонка не паникует и сохраняет спокойствие.
Вот мы какие, оказывается, сильные духом. Раньше просто не было возможности это проверить. Сторонний наблюдатель, если бы понял, что творится в моей голове, решил бы, наверное, что я впал в самолюбование, граничащее с идиотизмом. Но в кают-компании (как еще назвать это помещение на подводной лодке?), к счастью, нет человека, способного увидеть дурдом, творящийся в моей голове. И действительно, как самоутверждение, пусть и в период кризиса, может заглушить инстинкт самосохранения? Оказывается, может, да еще как! Вася вот паникует, а я – нет. Значит, я лучше Васи. Ирина тоже паникует. Значит, я лучше Ирины, хотя она все же девушка (интересно, сколько ей лет?) и ей по определению положено паниковать – по крайней мере, когда рядом мужчины. Вот если бы нас не было – тогда другой разговор. Может, она и нашла бы выход из ситуации, вошла бы в горящую избу и остановила, как водится, слона на скаку. Впрочем, если бы нас не было, не было бы и никакой ситуации. А мы, к сожалению – все же к сожалению, – здесь.
Оторвавшись от своих мыслей, я заметил, что над столом снова повисло молчание – с тех пор как Дмитрий в очередной раз приструнил Васю, ни одного слова так и не прозвучало.
– Может, продолжим? – предложил я так мягко, как только мог, потому что не хотел вызывать огонь на себя. Ирина посмотрела на меня с такой благодарностью и облегчением, что я понял: она тоже очень хотела возобновить дискуссию, но не решалась, опасаясь агрессии. Она же, получается, больше всех заинтересована в том, чтобы мы приняли окончательное решение как можно скорее.
– Поскольку никаких конструктивных предложений не поступает, – тут я невольно вздохнул, собираясь с духом, – предлагаю тянуть жребий.
– Жребий? – Дмитрий посмотрел на меня с интересом. – Что ж, видимо, только это и остается…
– Неужели ничего нельзя придумать получше? – брюзгливо пробормотал Вася.
– А ты придумал? – тут же ощетинился я, глядя прямо в его красные глаза.
– Может, и придумал бы, – огрызнулся он, – если бы… если…
– Если бы что? – я решил давить его до конца. Этот нытик уже порядком мне надоел.
– Если бы вот этот святоша не взялся здесь командовать! – неожиданно выпалил он, протянув указующий перст в сторону Дмитрия.
– Святоша? – тихо переспросила Ирина. Я уже привык считать ее неуверенной и очень робкой, но по угрозе, затаившейся в этом коротком вопросе, я понял – она просто не возражала до тех пор, пока ее все устраивало. – Дмитрий, в отличие от тебя, просто мужчина. В наши дни мужчины, к сожалению, попадаются редко, поэтому тряпки вроде тебя и воспринимают их как нечто особенное.
– Ты меня на слабо-то не бери, – угрожающе прошептал Вася. Он, похоже, начинал себя взвинчивать.
– Хватит, – голос Дмитрия охладил разгорячившегося драчуна, как сошедший с горы ледник. – Давайте поищем что-нибудь подходящее для жеребьевки.
– Один шанс из трех… – пробормотал Вася. – Что ж, может, это и не такая уж плохая идея…
Мы встали и разошлись, пригибаясь, по разным углам комнаты. Надо сказать, что помещение это, хоть и являлось, наверное, самым просторным на всей субмарине, по размерам своим больше напоминало чулан. Низкий потолок, да еще этот вгрызающийся в сознание скрип, не позволяющий забыть о тоннах воды над головой. Стоит прислонить ладонь к металлу – и ты почувствуешь это давление, ощутишь хрупкость, ощутишь себя зародышем внутри яичной скорлупы. Стальные стены – даже не стены вовсе, а сплошное нагромождение переборок, каких-то труб и прочих коммуникаций. Столько элементов техногенного натюрморта, что к этим стенам и подойти-то толком нельзя. В центре комнаты – стол с железными ножками, возле него спартанские стулья, на которых мы и сидели. Пара иллюминаторов, за которыми только темная толща воды. В противоположных стенах – две узкие, овальной формы герметичные двери с крутящимся колесом вместо ручки. Одна из них заперта изнутри, за ней находится мостик. Там застрелился капитан и владелец субмарины, он же единственный человек, способный ею управлять. Вторая дверь ведет к шлюзу и машинному отделению.
