Солдаты, вооруженные рогатками, — страшная сила. Конечно, попасть в цель трудновато, зато патроны не нужны — камней везде навалом. Смешно?
Значит, так: не противореча физике, находим объяснение: летающие песчинки. В общем случае — камни. Потому что песчинка есть маленький камень. Вот так. Летающие камни и пули. Пуля, убившая Морозова, вышла из портфеля, набирая скорость, точно, как песчинка из паучьей рогатки.
Постой…
Вспомни, что говорил отец. Невидимые дефекты в стекле. Внутренние напряжения. Что-то плохо верится. Почему? Да потому что тридцать лет прошло. А дырки я и сегодня вижу. Неужели за такое время никто не предъявил претензии поставщикам оконного стекла и никто не занялся проблемой? Вообще — когда появилась первая дырка? Все это не так просто. Стал ли бы журналист Мурад Мамедов писать статью, а всесоюзный журнал ее публиковать? Нет, конечно. В те времена существовала цензура, и сенсационная „утка“ вряд ли бы прошла. К тому же пуля сводит на нет все „стеклянные“ гипотезы. Если, конечно, ее внезапный полет относится к тому же классу явлений. Но ведь убийцу так и не нашли!»
Владимир Сергеевич с содроганием вспомнил ту страшную минуту, когда человек в черном костюме равнодушно бросил:
— Одевайся, ГРАЖДАНИН Курочкин.
Он вспомнил те нереально-кошмарные несколько суток, проведенные в одиночестве холодного каменного мешка с никогда не гаснущей грязной лампочкой, спрятанной за проволочную сетку.
«Но ведь отпустили. И из ВУЗа не выгнали. И никого больше не тронули. Значит, люди тут не виноваты.
Надо думать. Думать. Думай, инженер. Бананы высоко, но есть палка. Что? Трясти надо? Да… бананы высоко… Посплю-ка я лучше…»
— Лен, а что поесть?
— Иди на кухню, соня. Картошку с рыбой будешь?
Владимир Сергеевич рассеянно тыкал вилкой в тарелку.
«Что имеем? Летающие камни. И вообще предметы. Но предмет был всего один. Пуля. Оставим ее — там темная история. А что мы знаем про камни? Стоп. Погоди с камнями. Давай закончим с картой. Есть идея: надо нанести на карту не точки, а направления ударов в каждом случае! Ведь я знаю, как расположены окна относительно сторон горизонта! Молодец, Кура! Вперед!»
И карта покрылась маленькими стрелками. Снова и снова упорный инженер рассматривал карту. Стрелки были направлены совершенно беспорядочно, случайно. В конце концов, Владимир Сергеевич начертил циркулем круг, разделил его на равные части и стал переносить стрелки, сохраняя их направление, на его окружность. Получилось, что в каждую часть круга уложилось примерно равное количество стрелок.
«Так и должно быть, — вздохнул инженер, — это всего лишь означает, что направления ударов равновероятны по всей шкале компаса. Все, приехали!»
Инженер наморщил лоб: «Или направления равновероятны, или… ведь Земля вращается… Погоди. Земля вращается, а песчинки бьют все время с одной стороны! С какой? Неважно! Если так, то движение песчинок есть фактор внеземной! Ого! Ну, ты, Кура, даешь!»
«Однако становится интересно! А что такое карта? Это вид сверху. Она показывает направления ударов в горизонтальной плоскости, но никак не в вертикальной. И как летели песчинки относительно горизонта, мы не знаем. И никогда не узнаем. А пуля? Я же видел! Она-то летела снизу вверх, уж точно под углом! Погоди! Пулю надо исключить, это единичный случай, не говорящий ни о чем. Единственная польза от пули — она показывает, что сорваться с места может предмет гораздо тяжелее песчинки. А время? Надо взять какой-то промежуток времени, иначе все становится неопределенно…
Возьмем сутки. Нет, сутки — мало. Я наношу на карту отверстия, которые появились в течение лет, а то и десятилетий. Как часто меняют оконные стекла? А за десятилетия Земля досыта навертится и вокруг оси, и вокруг Солнца, да и в Галактике пролетит ощутимое расстояние. То есть направление воздействия на конкретную песчинку в конкретный момент вычислить невозможно. Похоже, я зашел в тупик и карта мне не помощник».
Владимир Сергеевич стал рассеян и задумчив. Теперь уже не он преследовал проблему, а она его. Идя по улице, он старался не смотреть на окна; любое пятнышко грязи казалось ему отверстием, нагло искавшим себе место на его карте. У инженера стала болеть голова. Жена мерила ему давление и говорила:
