Полдень, XXI век, 2010 № 06 - страница 17
— И чего вы нам намешали? — обронила она.
— Ничего тяжелого. Правда. Потом расскажу.
— Чья была идея?
— Лисицына.
— Кто бы сомневался…
Радость не уходила. Такой груз сняли с плеч Барсукова, что, казалось, толкайся от кровати и взлетай. Можно было порхать по комнате, можно было нести вздор или открывать людям вечные истины… Хватит о грустном, восторженно предложил он Лосевой. Как же гармонично мир устроен! И как, оказывается, важно, что Белкина была пьяная! Нет, я не сошёл с ума. Нет, речь не о том, что Бог хранит пьяных (может, и вправду хранит), а о том, что все мышцы, всё тело её было совершенно расслаблено, потому-то удар о жестяную крышу подвала и не привёл к необратимым разрушениям в организме… Лосева ответила, не дослушав:
— Дурак ты.
Он захохотал, соглашаясь. Дурак и есть.
…Под утро он решился и послал ей письмо с безымянного почтового ящика. В письме были ссылки на «Городскую жуть», на видеролик и не было никаких комментариев. Как и подписи.
К утру Барсуков разболелся. Лежание в холодной яме, хождение по городу в рубашке, мокрой к тому же, дало закономерный результат: воспаление лёгких. А если к переохлаждению прибавить интенсивный стресс, то непонятно, как он вообще столько протянул. На морально-волевых, как говорят спортсмены.
Впрочем, антибиотики и молодость — убойное сочетание. Болел он всего дня три, потом только отлёживался. За это время мать подобрала «помоганцев» — людей, которые помогут ему доделать диплом к защите. Учитывая травмированные руки, это было очень кстати.
Белкиной светила инвалидность и «академка», так что «помоганцы» могли понадобиться ей не раньше, чем через год. Барсуков бы не отказался попасть в их число, но примут ли от него помощь? Он сильно сомневался.
Лосева безуспешно искала Лисицына. Чуть что — плакала. Похоже, она была таки неравнодушна к этому человеку, весьма неравнодушна… Отсмотрев ролик, тем же утром примчалась за объяснениями. Барсуков лежал в лёжку — это его и спасло. Она приходила снова и снова, терзала его вопросами; будь такая возможность — пытала бы. Он держался: морда кирпичом, ничего не знаю, что за бред. Видеозапись — явный фэйк. А то, что лица похожи, ну так… фэйк же! Наверное, прощальная лисицынская шутка, и письмо со ссылочкой — от него же, от кого ещё. Почему сбежал за месяц до диплома? А хиппи потому что, раздолбай отвязанный. Крутанул до упора — и сорвал свои рукоятки…
Неугомонная Лосева не оставляла попыток найти возлюбленного. По ракурсу на видеоролике легко вычислила квартиру, откуда снимали. Даже поговорила с той сукой, которую «do not disturb». Результатами разговора Барсуков не интересовался, и так было ясно. Лосева словно состарилась на несколько лет. Наняла готовых на всё работяг, которые перекопали ей детскую площадку — и…
Ничего и никого не нашла.
Что касается «коктейля Молотова» и всяких резких поступков, то хватило суток, чтобы эта хрень улетучилась из головы. Откипело и отболело. Попросту говоря, Барсуков простил незнакомую ему идиотку, он ведь нормальный был, в отличие от некоторых.
Вот так жизнь и двигалась…
Пока Барсуков болел — вынужденно думал, размышлял о случившемся. О том, например, откуда в заурядном дворике взялась зыбучка, и как вообще могло столь необычное явление образоваться в городской черте. Способен ли был истерик Васенька наколдовать яму своими воплями? В которой, кстати, сам же и канул… Сомнительно. Чтобы насторожить такую ловушку, силы нужны нечеловеческие. А вернее — сверхчеловеческие. Это у Васеньки-то? Ха-ха. Но тогда… зачем оно всё, чьей волей? Нету версий.
Второй вопрос — девочка-призрак. Если честно, эта загадка вытесняла все прочие. Понять, кто такая Птаха (или что оно такое), откуда явилась и, главное, с какой целью, — значило увидеть хоть краешек смысла, которого Барсукову так не хватало.
В начале болезни на одном из температурных пиков его сразила ошеломительная мысль. Он отлично помнил тот мучительно долгий и странный диалог, который ему навязали, пока он висел на гнилой доске, расталкивая окурки и собачьи какашки. Он-то полагал — девочка решала, сохранить ли некоему Барсукову жизнь. А сейчас вдруг подумал: что, если решала вовсе не девочка? Что, если это был Кто-то и Где-то… на небесах, под землёй? Из тех, кого пишут с заглавной буквы… (Дыхание в этот миг у больного перехватило, голова сильно закружилась…) Спрашивается — кто? Нет-нет, не отвечайте. Решение было принято в пользу утопающего — и слава Ему, который с заглавной… Но тогда, значит, сущность, с которой Барсуков общался, — это всего лишь посланник, исполнитель высшей воли. Вероятно, он мог принять любой облик. Выбрал почему-то роль беспризорницы…
