В передней оказался племянник Венда Крупка из Пардубице, а с ним еще кто-то.
— Дядюшка, — затараторил Венда, — я привел гостя. Это мой товарищ, страховой агент, мы приехали в Прагу по делу. Можно нам у вас переночевать?
Я поздоровался, подал руку и говорю:
— Само собой разумеется, можно.
— Моя фамилия — Мотычка, — сказал товарищ Венды.
Они сняли пальто.
— Подогрей чего-нибудь поесть, — сказал я жене и повел их в комнату. Мы сели к столу, но разговор что-то не клеился. Во время войны говорить с незнакомым человеком было непросто, того и гляди ляпнешь такое, за что придется расплачиваться.
— Дядя, мой друг — истинный чех, при нем можешь ничего не бояться, — сказал Венда, чувствуя мою неловкость.
Я пробормотал, что мне бояться нечего, но Венда тут же вышел на кухню.
Мотычка сел поудобнее и спросил, где я работаю. Я говорю:
— На заводе керамики.
Он сразу оживился:
— А что у вас делают?
— Все, что придется, например шамот — огнеупорную глину — для завода «Шкода» в Пльзени.
— А сколько тонн шамота в месяц вы туда поставляете?
Я сперва промолчал. Зачем ему это знать? А что, если он провокатор? Потом говорю про себя: «С ума ты сошел, разве Венда привел бы в дом плохого человека?» И Я назвал точную цифру.
Мотычка вынул записную книжку и сделал в ней пометку.
— Зря вы это делаете. А если кто-нибудь найдет ее? — несмело заметил я.
— Не бойтесь, никто не найдет.
И продолжал расспрашивать меня. Потом пришел из кухни племянник. Они поужинали и встали из-за стола.
— Вы куда? — спрашиваю я.
— Есть тут у нас одно дело, — ответил Мотычка и странно улыбнулся.
Я сразу понял, что тут что-то не так. Но Венда похлопал меня по плечу и сказал:
— Дядюшка, нам бы ключ от парадного. Может, мы немного задержимся в городе…
Я дал им ключ и напомнил, чтобы они вели себя поосторожнее. Они оделись, Мотычка взял портфель, и они ушли. В дверях я сказал:
— Сейчас уже поздно, я не буду заявлять о вас как о временных жильцах, правда, Венда?
— Вы что, дядюшка! — испугался он. — Это ни к чему. Мы завтра утром уедем.
Не знаю, в котором часу они вернулись. Утром Вашек вернул мне ключ и заговорщически улыбнулся.
— Ну, что нового? — спросил он.
Я понял, что друг его не простой гость, но не стал ни о чем спрашивать, сказал только:
— Делайте, Венда, что считаете нужным. На нас можете положиться. Если вам понадобится укрытие, у меня есть дача на Сазаве.
— Это не годится, — отозвался Мотычка. — В деревне все друг друга знают, и если объявится человек, который не отметится в полиции, он сразу же привлечет к себе внимание. В городе с этим проще…
Потом они ушли.
На лестнице они встретили соседку, и та сразу же спросила, что у нас были за гости. Жена не стала объяснять. Сказала: родственники из деревни — и все.
Через несколько дней я услыхал на работе, будто в районе Дейвице на Прашном мосту гестаповцы кого-то не то ранили, не то застрелили. Я испугался. Не того ли, который ночевал у нас? На нашей улице из дома в дом ходили полицейские, спрашивали, не потерял ли кто-нибудь ключи. Я опять струхнул, но потом немного успокоился, вспомнив, что Венда ключи вернул. Но места себе все же не находил и очень обрадовался, когда племянник снова приехал. Я рассказал ему обо всем.
— Успокойся, дядюшка, там, на мосту, был не Мотычка, с ним все в порядке. А ключи… Хорошо, что вы напомнили. Их надо уничтожить, — сказал Венда.
— Как? Ты же мне их вернул.
— Не бойтесь. К вам это не имеет отношения. Ведь у Мотычки ключи от квартиры человека, которого убили.
Я ничегошеньки не понял, кроме одного: Венда с Мотычкой идут против немцев.
Прошло немало времени, и племянник рассказал, что в ту ночь они встретились в Хотковых садах с каким-то Моравеком, передали ему фотографии парашютистов. И Мотычка тоже был парашютист. Фамилия у него была Бартош. Им нужно было, чтобы Моравек с помощью своих нелегальных связей сделал для них удостоверения личности. И Венда наблюдал за тем, чтобы на Мотычку и Моравека никто не напал.
Больше Мотычка-Бартош у нас не появлялся.
Что в действительности произошло С Моравеком и фотографиями, я не имею понятия.
