Швед гордо поднял голову и медленно ответил:
- Ваш грязный кузнец висит на хорошей веревке, совсем недалеко отсюда. Он пытался сбить нас с пути и получил по заслугам.
Воины молча переглянулись.
- Ты пришел с мечом на нашу землю, разорил дом кузнеца Тойвутова, убил его родителей, жену и ребенка, повесил его самого. Но это не всё. Ты напал на русских людей, не сделавших тебе ничего худого, многих убил, остальных хотел сжечь. Ты должен умереть с веревкой на шее!.. И ты, собака! - повысил голос старик, обращаясь к карелу-проводнику. - Ты предал родную землю, привел врагов, помог им убивать своих братьев! Ты хуже, чем чужеземный разбойник! Будь проклят от сегодня и до века ты и весь твой нечистый род!.. Он должен умереть, - обратился старик к совету, - такой же поганой смертью, как и свей. Других чужеземных воинов оставим на нашей земле: пусть трудом заслужат себе свободу... Я сказал. - И старик опустился на свое место.
Все воины одобрительно закивали головой. Никто не подал голоса против предложения седобородого воина.
- Кто еще хочет сказать?.. - снова обратился вождь к собравшимся. Он подождал. - Или согласны все с Минаевым?
Воины молча опустили голову.
- Пусть будет так, как хотят все! - торжественно произнес вождь и поднялся с места.
Это было сигналом. Несколько карельских воинов, схватив Густава Эриксона и Кеттунена, повели их за ворота усадьбы.
Все видели, как, идя на смерть, гордо нес свою голову высокий швед и как жалко вымаливал жизнь предатель-карел, ползая на коленях перед своими неумолимыми судьями-соотечественниками.
Глава XVII БЕГЛЕЦ
Приговоренных привели на высокий берег к могучей сосне, протянувшей свои ветви над рекой. Здесь у большого костра, спасаясь от ночной сырости, собрались дозорные.
Перебросившись скупыми словами, двое из конвоиров присмотрели сучья повыше и потолще, взобрались на них и стали привязывать длинные ремни с петлями на концах; они торопились поскорее покончить с неприятным делом.
Кеттунен затих. Он молчал, озираясь по сторонам, словно дикий зверь в западне. Когда воины, гревшиеся у костра, отошли, чтобы помочь товарищам, он вдруг начал медленно пятиться к огню. Костер, сложенный из толстых сухих поленьев, пылал высоким, жарким огнем, и рубаха на спине у Кеттунена сразу задымилась.
- Берегись, эй! - крикнул ему воин, сидящий на суку.
Все обернулись и посмотрели на проводника. Он стоял немного сгорбившись, его лицо ничего не выражало, кроме довольства согревшегося человека.
- Пусть погреется, - примирительно заметил другой воин, - ему сейчас все можно.
Все снова принялись за работу.
- Спасибо, карелы, за милость! - неожиданно громко сказал Кеттунен. Доведется, однако, отблагодарю.
Никто ему не ответил. Кеттунен как будто еще больше пригнулся.
В воздухе запахло горелым мясом. Густав Эриксон, пристально взглянув в лицо своего проводника, понял, какие мучения он терпит.
Кеттунен разорвал на обгоревших руках тлевшие веревки и сделал несколько прыжков по берегу. Не раздумывая, он прыгнул в глубокую, покрытую утренним туманом реку.
Двое дозорных, выпустив по нескольку стрел из луков, прислушались: с реки доносилось мерное всплескивание быстро удалявшегося пловца...
Кеттунен сидел у большого синего озера и держал сожженные руки в холодной как лед воде. Протяжный стон вырвался из его груди; карел испуганно осмотрелся - сейчас даже собственное дыхание казалось чересчур громким.
Ему мерещилось, что высокие сосны и ели, плотной стеной окружавшие озеро, протягивали свои корявые руки-ветви, словно собираясь схватить его, А там, подальше, в черноте теней, где серебристая, ровная, как стекло, поверхность озера терялась в зарослях камыша, там будто копошилось что-то большое, страшное.
- Однако, водяной, - сразу же решил Кеттунен и зажмурил глаза.
Он стал лихорадочно вспоминать молитвы и имена католических святых.
Но спасательные молитвы, как назло, не шли в голову Кеттунена.
Выдернув руки из воды, Кеттунен поспешно бросился прочь.
За несколько часов трудного пути по лесным болотам и сырым мхам беглец совсем обессилел. Вместе с тем страх смерти гнал его дальше вперед и вперед. Не оглядываясь на проклятое озеро, Кеттунен забрался в чащу дремучего леса и с трудом продолжал идти к большому заливу Выгозера, куда всего сутки назад он привел шведский военный отряд.
