Только теперь наши люди до конца осознали свою любовь к Родине. Прежде они искали объяснения, доказательств. К чужестранному они порой относились то с необоснованным пренебрежением, то со столь же необоснованным преклонением. Теперь они знают, что родину любишь не за то или это, а за то, что она — Родина.» (Илья Эренбург «Летопись мужества», 1942 год)
Наш народ так устроен, что тянется к справедливости, правде, добру. Несовершенен мир, порою зол и жесток, но божественна природа души. Подобна свече она. Зажжешь — осветит дорогу даже в самой кромешной тьме, выведет на прямой путь. Спасет и самого, и тех, кто рядом. Поможет и тем, кто будет жить после… Потому свет её не умирает и после ухода человека… Великая любовь не забывается и не проходит, продолжая свой путь в людях милосердием и помощью ближним. Утверждая и на земле, как на небе свое право на бессмертие…
Глава 11. Спаси и сохрани
«Лучше один раз увидеть…» — так устроен человек, что хочет смотреть своими глазами «как это было». Быть если не участником событий, так очевидцем. Прочувствовать суть происходящего, оказаться с ним на «одном нерве». Поэтому мы с жадностью проглатываем документальные съемки «трагедий и катастроф», припадаем к экранам при виде боли и скорби.
Сопричастность — вот имя движения нашей души, заставляющей радоваться и негодовать вместе со всеми, день за днем проживая события чужой жизни, как своей. Сопричастность слабому приносит силу, вспыльчивого призывает к рассудительности, в очерствелом сердце будит совесть. Если ты еще человек, очнись. И даже если твоя душа умерла — теперь ей самое время воскреснуть. Смотри: незрячие — прозревают, глухие — слышат, невинно пролитая кровь вопиет от земли к небесам…
Иди и смотри, что случается, когда взламывают печати войны и мира, и силы зла врываются из преисподней на землю. Иди и смотри, какова цена вскормленного ложью высокомерного безразличия. Измерь, чего на самом деле стоит привитое тебе ёрничество. Иди и смотри, как далеко может продвинуться и как близко подступить к тебе самому ненасытная пасть ада. И тогда не себе, а Богу и небесам ответишь, готов ли ты сегодня заплатить такую же цену жизнью своей и твоих близких?
«Мой добрый друг!
Я не знаю твоего имени. Наверное, мы не встретимся с тобою никогда…
Завтра, когда схлынет эта большая ночь, нам долго придется восстанавливать разбитые очаги цивилизации. Мы начнем стареть. Необъятные пространства, которыми мы владели в мечтах юности, будут постепенно мельчать, ограничиваться пределами родного города, потом дома и сада, где резвятся наши внуки, и, наконец, могилы…
Грозное несчастье вломилось в наши стены. Оглянись, милый друг. Искусственно созданные пустыни лежат на месте знаменитых садов земли. Черная птица кружит в небе, как тысячи лет назад, и садится на лоб поверженного человека. Она клюет глаз, читавший Данте и Шекспира. Бездомные дети бродят на этих гиблых просторах и жуют лебеду, выросшую на крови их матерей. Все гуще пахнет горелой человечиной в мире. Пожар в разгаре. Небо, в которое ты смотришь, пища, которую ты ешь, цветы, которых ты касаешься, — все покрыто ядовитой копотью. Основательны опасенья, что человеческая культура будет погребена под этим черным пеплом. Война.
Бывают даты, которых не празднуют. Вдовы надевают траур в такие дни, и листья на деревьях выглядят жестяными, как на кладбищенском венке… Облика этой войны не могли представить себе даже самые мрачные фантасты, — им материалом для воображения служила наивная потасовка 1914 года. С тех пор была изобретена тотальная война, и дело истребления поставлено на прочную материальную основу. Немыслимо перечислить черные достижения этих лет. Обесчещено все, чего веками страдания и труда добился род людской. Затоптаны все заповеди земли, охранявшие моральную гигиену мира. Война еще не кончена.
В такую пору надо говорить прямо и грубо, — это умнее и честнее перед нашими детьми. Речь идет о главном. Мы позволили возникнуть Гитлеру на земле… Будущий историк с суровостью следователя назовет вслух виновников происходящих злодеяний…
