Сельма вздохнула, снова укрылась одеялом и закрыла глаза.
Прошло еще десять минут. Пятнадцать. Двадцать.
Сельма прислушалась. В доме стояла странная, почти нереальная тишина. Сельма встала с кровати. Это было уже слишком! И хоть гордость не позволяла ей самой напрашиваться на поздравления, она накинула халат и вышла из комнаты. Сельма прошла по квартире, но, к своему величайшему изумлению, не обнаружила ни дочери, ни внучки, ни даже записки!
Что происходит, куда они подевались? – изумилась она. – Вчера все было в порядке, они собирались поздравить меня, как и обычно, а сегодня вдруг исчезли! Если бы что-то случилось, они бы разбудили меня! Значит, просто ушли, но как же так?!
Удивленная, Сельма прошла на кухню, отрезала себе кусок хлеба, намазала его джемом и приготовила чай, залив пакетик водой из все еще горячего чайника.
Чайник горячий, значит, они ушли недавно, – подумала она. – А! Наверное, что-то случилось с подарком, и они побежали его менять!
Успокоившись, Сельма решила посмотреть телевизор в ожидании поздравлений. Она даже придумала фразу, которую скажет им, когда ее девочки войдут в комнату:
Ну, наконец-то, а то я уж, было, совсем отчаялась!
Она опустилась на стул и щелкнула пультом. Безрезультатно. Сельма попробовала еще и еще. Телевизор не работал.
Отлично! Только этого не хватало! Сельма поднялась, открыла дверцу холодильника и увидела, что и здесь не горит свет.
Ну и денек! Называется юбилей! – возмутилась она. – Девочки куда-то убежали, света нет, даже телевизор не посмотришь!
Она вышла на балкон и замерла, пораженная удивительной тишиной. На дороге не было ни одного человека. Ни одной машины. Вроде бы уже почти девять. Обычно люди идут на работу, гуляют с собаками. Да, действительно, странный денек! Жизнь словно остановилась. Как если бы весь мир вдруг заснул! Еще несколько минут Сельма послушала тишину, нарушаемую только тиканьем ее часиков, и снова вернулась в кухню. Она выпила еще чашечку чая и принялась ждать. Но тишина не исчезла. Ничто не нарушало ее одиночества.
Ладно! – не выдержала, наконец, Сельма. – Надо хотя бы позвонить, спросить, когда дадут электричество, и узнать, что случилось! Может, авария какая-нибудь.
Сельма вышла в коридор, сняла белую трубку телефона и поднесла ее к уху.
В трубке была тишина.
Сельма пошевелила провод и снова поднесла к уху.
Трубка молчала. Сигнала не было.
И вслушиваясь в эту жуткую тишину немой телефонной трубки, Сельма почувствовала, что ей становится страшно, так страшно, как не было никогда в жизни, этот страх был вызван странным ощущением, которое постепенно превратилось в уверенность, что произошло что-то ужасное, что-то, чего не случалось раньше, что-то, чего нельзя изменить.
Трубка молчала.
Сельма испуганно бросила ее, как отбросила бы ядовитую змею, кинулась в комнату и с несвойственной возрасту поспешностью натянула платье, накинула плащ, провела по волосам расческой и выскочила из дома.
Она быстро шла по пустой улице.
По улице, на которой не было ни одного человека.
Она подошла к телефонному автомату, сняла трубку и вставила карточку.
Сигнала не последовало.
Испуганная, Сельма перешла дорогу, и, толкнув стеклянную дверь, вошла в супермаркет на углу, тот, что работал двадцать четыре часа в сутки.
Там не было ни одного покупателя. Но гораздо удивительнее то, что там не было ни одного продавца! Ни одного охранника! Ни души…
Так ведь каждый может войти и взять что угодно! – подумала она и, пройдя через турникет, взяла бутылку воды и вышла обратно, разумеется, не заплатив. Но никакой реакции не последовало.
Сельма села в машину и направилась в центр города.
На пути ей не встретились другие автомобили. Она ехала одна по совершенно свободной дороге. Она вспомнила, как мечтала об этом, попадая по вечерам в пробки, а навстречу ей попадались открытые двери пустых магазинов, банков, в которых никто не охранял находившиеся там деньги, ставшие в одно мгновение ненужными.
Глядя на царившую вокруг пустоту, Сельма постепенно начинала понимать истину. Истину, казавшуюся настолько нереальной, настолько неправдоподобной, что сознание отказывалось воспринимать ее.
