Впервые за всю свою жизнь я испытал желание подхалимничать.
- Калеб, пожалуйста, подожди снаружи, пока мы принимаем решение, - сказала женщина в очках. И это было слишком. Просто слишком.
Я ждал в холле. Обычно я не из тех парней, кто ломается под тяжестью проблем и прошлый год в тюрьме определенно подарил мне еще один невидимый кусок брони, которая была надета на мне. Но ожидание решения группы неизвестных по поводу твоей судьбы, главным образом раздражает. Я вытер бисер пота со лба.
- Не волнуйся, - сказал конвоир Джерри, - Если ты не выиграешь в этот раз, ты обязательно получишь еще один шанс через несколько месяцев.
- Великолепно, - снова пробормотал я, так и не успокоившись.
Джерри смеется, блестящие серебреные наручники, которые висят у него на поясе, позвякивают с каждым его движением. Мы ждем уже полчаса кого-то, кто выйдет из комнаты и даст мне понять что дальше. Свобода или дальнейшее заключение? Я устал от постоянного заключения в своей камере. Я устал спать на койке, пружины которой впиваются мне в спину. И я устал от слежки за мной все двадцать четыре часа в сутки, совершаемой охранниками, персоналом, сокамерниками и другими заключенными. Леди в очках открыла дверь.
- Калеб, мы приняли решение, - она не улыбалась. Это плохой сигнал? Я приготовился к плохим новостям. Я встал и Джерри похлопал меня по спине. С жалостью? Знает ли он что-то, чего не знаю я? Ожидание бесило меня. Я снова сел на металлический стул. Все глаза смотрела на меня. Большой Парень кладет руки на стол и говорит:
- Мы все согласны с тем, что ваши действия в прошлом году, касающиеся аварии, были настоящим преступлением, - Я знал это. Я на самом деле знал это, - Но мы верим, что это был первый и последний раз. Вы продемонстрировали позитивные лидерские качества с другими заключенными и усердно работали над порученной вам работой. Комитет по надзору решил освободить вас и ограничить ваш приговор оставшимися ста пятидесяти часами общественных работ.
Это все значит то, что я думаю, должно значить?
- Освободить? И я могу уехать отсюда? - спросил я Большого Парня.
- Вы встретитесь со своим куратором завтра утром. Он сообщит вам ваши обязанности перед обществом и передаст нам ваш прогресс.
Другой участник комитета указывает ухоженным пальцем на меня.
- Если вы возьметесь за старое, ваш куратор может ходатайствовать судье о том, чтобы он снова вернул вас сюда, чтобы вы отбыли здесь оставшееся наказание. Вы поняли?
- Да, сэр.
- Мы не даем второго шанса рецидивистам. Возвратитесь домой, станьте образцовым гражданином, выполните общественные работы и сделайте вашу жизнь хорошей и чистой.
- Я понял. Я сделаю все возможное, - говорю я.
Когда я возвращаюсь в свою камеру, я вижу единственного здесь - нового ребенка. Ему двенадцать лет и он до сих пор все время плачет. Возможно, он должен был подумать дважды прежде, чем всадить нож в спину девочки, которая отказалась идти на школьные танцы с ним.
- Ты когда-нибудь перестанешь плакать? - Спрашиваю я ребенка.
Он прячет лицо в подушку; не думаю, что он слышит меня. Но тут я услышал приглушенный голос:
- Я ненавижу это место. Я хочу домой.
Я сменил свою обувь на рабочую, потому что мне необходимо убрать мусорные контейнеры сегодня. - Да, я тоже, - говорю я. - Но ты застрял здесь, так что, можешь смириться с этим и учиться по программе.
Малыш сел, хлюпая и вытирая нос тыльной стороной ладони.
- Как давно ты здесь?
- Почти год.
Это заставило ребенка броситься в подушку для еще больших причитаний.
- Я не хочу быть запертым в течение года, - кричит он.
Хулио, другой сокамерник, заходит в комнату.
- Серьезно, Калеб, если этот ребенок не заткнется, я убью его. Я не спал в течение трех ночей из-за этой плаксы.
Вопли прекратились, но начались хлюпанья. Которые на самом деле хуже, чем причитания.
- Хулио, дай ребенку побыть сломленным.
- Ты слишком мягок, Калеб. Это место должно ужесточить этих детей.
- Так, чтобы они стали такими, как ты? Не обижайся, парень, но ты бы напугал даже серийного убийцу, - говорю я.
Один взгляд на Хулио и вы понимаете, что он жестокий человек. Тату по всей его шее, спине и рукам. Обритая голова. Когда моя мама пришла увидится со мной, она ведет себя так, будто эти тату отравлены.
