Пошивалов не мог понять по голосу, узнал ли его друг, но, безусловно, Берковичу сделать это куда сложнее: он не догадывался, кто с ним может разговаривать.
Телефон, с которого звонил Федор, и тот, на который он звонил, всего лишь внешне напоминали мобильники. Правда, редкий земной инженер, даже вскрыв телефоны, смог заподозрить что-то неладное. Поэтому земные спецслужбы прослушать их не могли. Теоретически прослушку могли выполнить альтеры, но не настолько они открыто действовали на Земле, чтобы располагать возможностями установить нужные следящие устройства.
С учетом этого хотелось, отбросив все конспиративные формальности, заорать в трубку: «Антошка, это же я!» Однако один из главных принципов работы КСИ выражался в известной поговорке: «Береженого бог бережет», и Федор, как дисциплинированный солдат, ни на йоту не отступил от него. Он назвал условный пароль и договорился о встрече через два часа в Центральном парке.
– Вы знаете, где Променад? – так же деловито и без эмоций поинтересовался Антон. – Его еще называют Молл.
«Тоже мне старожил, мать твою!» – с некоторым дружески-саркастическим раздражением подумал Пошивалов.
– Разберусь, – заверил он вслух, нарочито громко усмехаясь в трубку и как бы давая понять, что он не новичок в Нью-Йорке.
– Хорошо, – без эмоций сказал Беркович, – сделаем так: в самом начале Променада есть четыре статуи, я буду у памятника Христофору Колумбу. Вы, насколько я понимаю, знаете меня в лицо, а как я узнаю вас?
Федор, продолжая действовать по инструкции, возразил:
– Нет, в лицо я вас не знаю. Поэтому надо договориться, как и я вас узнаю.
– Ладно, – согласился Беркович. – Я буду в светлом костюме и с зонтом. В руке книжка с темно-синей обложкой. Подойдет?
Пошивалов, разглядывая в окно улицу, пожал плечами:
– Разумеется. В общем, до встречи!
– Погодите, но как же я вас узнаю?
– Я сам подойду к вам, – заверил Федор. – Извините, но таково задание. Я назову пароль – второй пароль для персональных встреч. Вы его должны знать.
Беркович на другом конце линии устало, словно все пароли сидят у него в печенках, вздохнул:
– Отлично, до встречи! – и отключил связь.
Федор постоял несколько секунд, а потом прошелся по комнате и вдруг в ярости пнул один из стульчиков. Стул отлетел, задев столик так, что с последнего чуть не свалилась ваза с цветами, ударился о белую тумбу, где стоял телевизор, оставив заметную царапину.
– Ух, что это я?! – пробормотал Федор, смутившись.
Он потер царапину на тумбочке, поднял стул и восстановил порядок в комнате.
«Не психовать, – приказал он себе, – только не психовать! Психоз никогда никого не доводил до добра».
Времени оставалось много – до Центрального парка отсюда рукой подать. Федор набрал второй специальный номер и вызвал Вильямса, местного резидента, назначенного опекать и страховать его миссию, и сообщил, где и когда встречается с Берковичем. Вильямса Пошивалов тоже знал лично – они встречались на кулорской базе.
Небо почти очистилось от облаков. Федор приоткрыл окно и по старой привычке, высунув руку, проверил: совсем тепло! Тогда он переоделся, сменив костюм на джинсы, футболку и блейзер. Осмотрел себя в зеркале.
– Красаве́ц, – хмыкнул Пошивалов, делая ударение на последнем слоге.
Из зеркала смотрел крепкий, коротко стриженный молодой мужчина. Медицина орхан творила чудеса: после комплекса специальных процедур Пошивалов расстался с морщинами, принесенными ему не только годами, но и весьма сложной профессией, поднарастил и без того хорошую мышечную массу и, самое главное, серьезно обновил организм. Сейчас он выглядел ухоженным молодцом лет тридцати – тридцати пяти, что соответствовало истинному нынешнему биологическому возрасту: инопланетные опекуны Земли секрета вечной жизни не знали, но умели существенно продлевать бренное бытие.
Федор подумал, что Ольге бы понравилось, как он выглядит, Ксюха бы точно сказала, что он – вылитый Александр Невский: дочке нравился этот культурист и актер. Раньше Пошивалов действительно смахивал на него, а теперь сам поймал себя на мысли, что мог бы сойти за брата.
