Ранние неандертальцы (11–13 лет)
Мальчики в начале подросткового возраста — игривые зверьки. Они неловкие, неуклюжие и всё время носятся тут и там. Когда они не носятся, то валяются и скучают. Время от времени они пытаются делать вид, что они мужчины. Тогда они становятся похожи на мальчиков, нарядившихся взрослыми. Девочки становятся для них предметом восхищения и возрастающей одержимости. Проблема в том, что они не знают, что делать с девочкой, если удастся ее заполучить. К счастью для них (и к несчастью для родителей), девочки в наши дни гораздо более решительно и откровенно, чем раньше, позволяют мальчикам это выяснить.
В этот период медленно кипящая надоедливость (фон жизни любого мальчишки) бурлит всё громче, пока не будет услышана. Их ранние проявления грубости тоже будут очень примитивными.
На этом этапе они впервые узнают, что существует пещера, где можно спрятаться, но им приходится постоянно высовываться и проверять, что вы всё еще снаружи. Их это успокаивает, но они выражают это закатыванием глаз и вздохами, словно говоря: «Ты всё еще здесь?»
Все внимание ранних неандертальцев сосредоточено на том, чтобы веселиться.
На этом этапе матери переживают из-за того, что их нежные маленькие мальчики начинают отдаляться. Им внезапно перестает нравиться, когда их обнимают, да и сами они не хотят обниматься. Все без исключений матери боятся, что их мальчики превратятся в грубых юношей, подсядут на наркотики, станут грабить банки и встречаться со странными девушками в черной одежде и с пирсингом. Матери страшно волнуются, потому что не понимают, почему их дети вдруг отдаляются от них. В этом заключается парадокс: все ранние неандертальцы мечтают, чтобы их оставили в покое в их пещерах, но такое поведение вызывает чрезмерное материнское участие, которое, выйдя из-под контроля, может спровоцировать серию крайне неприятных ссор.
Отцы обычно не переживают. Они понимают, что пещера — то, что нужно мальчику, всё в порядке. В этом нет ничего плохого, так и должно быть. Отцы знают, что мальчики-подростки не нуждаются в материнской опеке и переживаниях. Однако отцы не могут прямо сказать об этом, потому что боятся навлечь на себя проблемы. Они пытаются мягко намекнуть матерям. Начинается долгий процесс непрерывного вмешательства отцов в отношения подростков и их матерей.
Удивительно, но отцы надеются, что в ближайшие несколько лет их сыновья подцепят странную девушку, предпочитающую черную одежду и пирсинг. Отцы не считают, что на этих девушках обязательно нужно жениться, они просто хотят, чтобы дети немного узнали жизнь.
Таковы мужчины.
Средние неандертальцы (14–16 лет)
В этот период подростки выкидывают самые жесткие неандертальские штучки.
Они беспокоятся только о том, что происходит здесь и сейчас, а общение с родителями сводится к тому, что лучше его избегать. Они работают по расписанию, где единственная важная минута — последняя, потому что всё делается именно в эту минуту. В этом возрасте склонность матерей беспокоиться по мелочам приводит подростков в ярость. Они не понимают, что такого ужасного в том, что они не убрали с пола коврик для ванной. Раздражаться из-за такой ерунды глупо и нелепо. Подростки любят своих матерей, но клянутся себе, что если когда-нибудь будут жить с девушкой, то никогда не позволят ей говорить, что им делать с ковриком для ванной. Они любят отцов, но не понимают, почему те не могут сказать своим женам, чтобы они отстали и оставили чертов коврик для ванной на полу. Подростков всегда немного разочаровывает, что их отцы не сопротивляются матерям насчет коврика, и они обещают себе никогда не становиться такими. Когда они наконец заведут семью, то будут оставлять проклятый коврик для ванной где им заблагорассудится.
Ага, как же!
Средние неандертальцы много спят, смотрят в Интернете порно и едят так, словно их желудок — дверь в другое измерение. Взрослые смотрят на батон хлеба и видят неделю, средние неандертальцы видят в том же батоне возможность перекусить. Ставки на образование повышаются, и средний неандерталец начинает чувствовать, как это на него давит. Родители тревожатся, что у него, похоже, нет планов на будущее, но он знает, что почти ни у кого из его ровесников нет никаких планов. Может быть, он знает, чем хочет заниматься, но ненавидит говорить об этом, потому что не хочет выглядеть глупо, если не удастся это осуществить. Боязнь провала заставляет подростков мечтать в одиночестве. У них еще есть мечты, но они держат их при себе.
