Ничего в их отношениях не изменилось. Она была так же доброжелательна к нему, как всегда, слегка подтрунивая, но и одновременно мягко улыбаясь его шуткам. Его это поражало, потому что он с трудом представлял, как женщина может так спокойно себя вести, сидя за столом в присутствии мужа и любовника.
Как бы там ни было, он был очень рад концу трапезы. Он понимал, что только дон Мигуэль и донья Маделина искренне радовались ужину и внешне приятному вечеру. Эти святые души не ощущали напряженности в атмосфере.
Ситуация осложнилась тем, что Бет, уверенная в том, что Натан объявит об их отъезде, ничего не говорила, а тот, наоборот, ждал, что это сделает его жена.
И никто не мог предположить, какая буря эмоций бушевала за этим внешне спокойным столом.
Но Бет, предвидя окончание ужина, решилась:
— Не могу не сказать от себя и своего мужа, что нам было очень приятно гостить у вас, но тем не менее настала минута прощания. Вы были так добры к нам, что мы будем вспоминать вас на пути в Натчез.
Наступила тишина, которая для Бет была предвестником опасности, но тут же дон Мигуэль и донья Маделина выразили свои искренние чувства: они хотели бы, чтобы гости остались еще…
Бет растерялась, но Натан пришел ей на выручку, заявив твердым тоном, что совершенно неотложные дела требуют их возвращения домой.
Первым отреагировал Себастиан:
— Жаль, что вы больше не можете воспользоваться гостеприимством моих родственников, но уж, пожалуйста, не удивляйтесь, когда увидите мою физиономию еще в этом году в вашем Натчезе. Я думаю, что неплохо заработаю, купив те земли, которые мы с Рафаэлем только что обследовали. А уж потом я спущусь вниз по реке и нанесу вам визит. Надеюсь, вы не отменили ваше приглашение?
Натан вполне серьезно подтвердил, что все сказанное ранее действительно. А потом, обращаясь ко всему семейству Сантана, торжественно заверил, что все они вместе или порознь будут желанными гостями в поместье Бриарвуд, если им случится оказаться на востоке от Миссисипи.
Все это было произнесено очень элегантно, и вся атмосфера вечера была обычной для такой ситуации — гостям пора уезжать, хозяева это понимают, но все же по канонам гостеприимства пытаются их задержать. Все были спокойны, только не Рафаэль.
Когда Бет обнародовала свое решение, он буквально окаменел. Бет знала, что рисковала — Рафаэль мог учинить какую-нибудь провокацию. Она была внутренне готова к чему угодно, но только не к тому, что заявил он! Даже в страшном сне ей не привиделось бы, что он выразит пожелание сопровождать их в Сан-Антонио. Теперь до нее дошло, что остаться на гасиенде было бы гораздо спокойнее — ведь здесь были другие члены семьи.
Теперь же она и Натан окажутся в безлюдной степи с глазу на глаз с этим дикарем, чьи порывы необузданны. Она в который раз вспомнила о страшной смерти Консуэлы и опять подумала, не было ли это подстроено им самим.
Натан, не знавший о терзаниях жены, горячо поддержал предложение Рафаэля. А тот сделал очередной шаг:
— Я надеюсь, что в Сан-Антонио вы проведете несколько дней в моем доме.
Бет хотела немедленно отказаться, но ее опередил удивленный вопрос Себастиана:
— А когда ты успел приобрести дом? Дон Мигуэль ответил вместо сына:
— Дом Рафаэлю оставил в наследство его дед Хаукинс. Он умер несколько лет назад.
Натан, к ужасу Бет, подтвердил, что они с благодарностью принимают любезное приглашение Рафаэля. Ей было страшно подумать о замыслах, которые могли родиться в этой буйной голове.
Она зло корила себя за пассивное поведение. Ведь было совершенно ясно, что Рафаэль Сантана опасен, слишком опасен для ее душевного равновесия. Ей вспомнились слова леди Кэролайн, сказанные много десятилетий назад по адресу франтоватого лорда Байрона: «Сумасшедший, плохой, опасный для знакомства!» Это все очень подходило к Рафаэлю Сантане.
Потом Бет долго не могла заснуть, ее мысли разбегались и путались. Она все время вспоминала рассказ Мануэлы о цепочке событий, приведших Консуэлу к страшному концу. Она лежала и размышляла, мог ли он устроить это. Ее ум восставал против такого предположения. Да, Рафаэль мог быть опасным, «сумасшедшим и плохим», но он не был подлым. Ему, наверное, было бы проще самому задушить ее голыми руками, но не втягивать в это убийц-команчей.
