— Освободи мою руку, грубое животное! — потребовала она очень решительно. Потом, потеряв контроль над собой, что бывало нечасто, она заговорила:
— Кто дал тебе право говорить со мной таким тоном? Себастиан пригласил меня и моего мужа сюда. Твои родители, к счастью, не похожие на тебя, очень добры к нам, и я не могу обидеть их просто потому, что ты так желаешь.
Тяжело и прерывисто дыша, она продолжила:
— Неужели ты, глупец, думаешь, что в тот момент, когда я принимала приглашение Себастиана, я хоть на секунду могла допустить, что он связан родственными узами с тобой? — Она коротко и горько засмеялась:
— Вот уж кого я меньше всего хотела видеть, так это тебя! Ты мне отвратителен, Рафаэль Сантана, самодовольный, всюду сующий свой нос дьявол!
Присвистнув, Рафаэль пробормотал:
— Ты здорово сказала, Англичанка. Это все звучит так искренне, что, не знай я тебя получше, мог бы и поверить.
Он опять очень грубо потряс ее маленькое тело, добавляя:
— Ты забываешь, дорогая, что я знаю, кто ты на самом деле.
— О нет, ты меня совсем не знаешь! — Глаза Бет сверкнули. — А то, как ты вел себя, когда нам довелось встретиться, делает противным для меня даже тот факт, что я просто знакома с тобой. А сейчас, или освободи мою руку, или я устрою скандал, который будет постыдным для нас обоих.
— Постыдным? Для меня? Англичанка, ты, наверное, забыла, что четыре года назад ты очень мало узнала меня. Мне неведомо чувство стыда. Если ты начнешь кричать и разбудишь всех на гасиенде, это будет даже любопытно. Давай! Кроме того, я хотел бы увидеть твоего так называемого мужа — видно, он на редкость благодушный джентльмен.
Бет нерешительно покусывала губы, раздумывая над возможностью учинить грандиозный скандал, который сможет вывести Рафаэля из его самоуверенного состояния превосходства над всеми, однако, не забывая и о возможных последствиях. Ее пугало больше всего неминуемое противостояние между этим человеком и Натаном. Она знала, что Рафаэль может совершенно хладнокровно расправиться с Натаном в случае, если дуэль станет решенным делом. Но в то же время ее так взбесила его бесцеремонная грубость, что она собралась сделать то, что ей не было свойственно, — залепить ему пощечину, ударить это наглое издевающееся лицо. Но осторожность все же победила… на этот раз. Она попыталась подавить свой гнев и прерывающимся голосом сказала:
— Ос-с-т-т-авь в покое моего мужа, У тебя нет права вообще говорить о нем. Он вовсе не благодушный, Он замечательный человек, джентльмен, а тебе стать джентльменом не суждено вовсе.
Он не отводил глаза от ее лица, его выражение не менялось, только в отдельные моменты брови сдвигались к переносице, выявляя определенное недоверие к тому, что он видел и слышал:
— Какая самозабвенная оборона! О, если бы я не знал твоей сути, Англичанка, мне, честное слово, твой запал просто понравился бы. Но, увы, это только уловка.
Искренне удивленная. Бет тупо переспросила:
— Уловка? Клянусь, не понимаю, что ты имеешь в виду.
Рафаэль улыбнулся ледяной улыбкой:
— Сейчас меня волнует вовсе не твой муж, а Себастиан, так что не пытайся перевести разговор на твоего супруга.
— Но это ты, — выдохнула она с ненавистью, — притянул Натана, а не я.
— Возможно, но это не важно. Меня волнуют только твои взаимоотношения с моим кузеном. Если твой муж позволяет тебе у него под носом заводить очередного любовника, то это его дело. Но если твоей очередной жертвой должен стать Себастиан, то это уже мое дело!
Не в состоянии разуверить Рафаэля в его заблуждении, она только проговорила:
— А что, Себастиан так слаб, что не в состоянии защитить себя от слабой женщины?
Лицо Рафаэля напряглось, и он сжал ее руку еще больнее:
— Не надо, — процедил он сквозь сжатые зубы, — толкать меня слишком далеко, Англичанка. Я проскакал много миль, чтобы добраться сюда, я устал и мне не доставляет радости упражняться в остроумии с тобой.
— Так и не делай этого! — ответила Бет без задержки резким тоном, удивляясь тому, как он сумел пробудить в ней дремавшую где-то глубоко тигрицу, помог ей выпустить на волю эмоции, о существовании которых она и не подозревала. А может быть, эта тигрица и была той настоящей Бет, которая прежде была задушена разными обстоятельствами ее короткой, но непростой жизни? Эта была не самая приятная мысль и не очень подходящая к данному моменту. Бет попыталась переключиться на что-нибудь иное. Но, с другой стороны, она понимала, что в этой неожиданно развернувшейся борьбе между ними, борьбе не на жизнь, а на смерть, ей понадобятся все силы и вся ее хитрость. К тому же, она опять начинала подпадать под влияние его мужественности. Ее влекло к его мускулистому телу, которое было так близко от нее, она вспоминала против своей воли острые ощущения, когда его руки ласкали ее грудь, а губы покрывали поцелуями ее уста.
