На Элизабет было сверхмодное платье из набивного шелка интенсивно розового цвета, который при определенном освещении переходил в лиловый, и она действительно напоминала ангела. Но ангела очень земного, о чем свидетельствовали белые плечи и манящие очертания ее маленького красивого бюста, только полуприкрытого платьем с низким вырезом, обшитым красивым кружевом. Стройность ее талии подчеркивал искусный крой платья, а волнующие завихрения нижних юбок, когда она делала какое-нибудь движение, не могло не приковывать мужской глаз. Серебряно-русые волосы пробор разделял на два густых пучка, которые сплетались на затылке в водопад кудрей, не скрывавший тем не менее ее стройной шеи и изящных розовых ушек. Не совсем удовлетворенная своим творчеством, Мэри для усиления эффекта вплела в волосы украшение из золота и аметистов, и это сделало прическу просто неповторимой. А вот подкрашивать сверкающие фиолетовые глаза или правильные темно-золотые брови никакой необходимости не было. В этот вечер Элизабет не нуждалась в косметике. Щеки ее и так уже горели от возбуждения, а пухлые губы были коралловыми от природы. Она вся светилась внутренним светом, глаза сверкали, а кожа была чистой и белоснежной, как алебастр.
Как и многие другие жители Нового Орлеана, сопровождаемые слугой с фонарем, они прошли несколько кварталов до дома Коста.
Элизабет наслаждалась мягким теплом июньской ночи, а ее ноздри жадно вбирали в себя запах жасмина, разлитый в воздухе.
— Как это прекрасно, — воскликнула Элизабет. — Неужели здесь всегда так?
— К сожалению, нет, — ответил со смехом Хуан. — Скоро наступит малярийный сезон, и все креолы сбегут из города на свои загородные плантации. Зимой здесь идут проливные дожди, но что-то есть в этом городе такое, что заставляет любить его и прощать все недостатки.
— А вы часто здесь бываете?
— Гораздо реже, чем мне хотелось бы, — пробормотала Стелла с явным огорчением в голосе. Хуан бросил на нее озадаченный взгляд.
— Тебе что, не нравится Санта-Фе?
— Ты же знаешь, что это не так. Мне бы просто хотелось, чтобы мы почаще приезжали в Новый Орлеан.
Ее признание прозвучало искренне.
— Ладно, подумаем над тем, как это устроить, — произнес Хуан с комичной задумчивостью.
— Не придуривайся! Мы оба прекрасно знаем, что у нас столько работы на ранчо, что отлучаться часто и надолго мы себе позволить не можем. Я просто благодарна судьбе за то, что Всевышний надоумил тебя в этом году приехать в Новый Орлеан для встречи с поверенным.
Глаза Элизабет при этих словах стали круглыми, и она выдохнула:
— И вы проделали такое путешествие из Санта-Фе только для того, чтобы встретиться с этим человеком?
— Ну, не совсем, — Хуан опять говорил с комичной серьезностью. — Я почувствовал, что Стелле пора вырваться из Санта-Фе на какое-то время, и хотя я полностью доверяю своему поверенному, все же считаю, что время от времени надо демонстрировать интерес к тому, что делают люди, работающие со мной. Периодические наезды в Новый Орлеан показали мне, что мой поверенный компетентен в бизнесе и честен.
— А, вот в чем дело! — Элизабет сомневалась: говорит ли он серьезно или шутит.
А Хуан не выдержал и, рассмеявшись, слегка ущипнул ее за подбородок.
— Ладно, не берите это в вашу маленькую прекрасную головку. Дела оставьте мужу и по примеру моей дорогой Стеллы сконцентрируйтесь на том, как тратить заработанные им деньги.
При этих словах Стелла негодующе хмыкнула, и ее темные глаза досадливо сверкнули. Улыбаясь и совершенно не смущаясь тем, что они были на улице, Хуан обнял жену, притянул ее к себе и поцеловал в висок.
— Как просто разбудить твои страсти, моя ненаглядная. Ты так хорошеешь, когда злишься, что я просто не могу отказать себе в удовольствии подразнить тебя. Простишь меня? Ты знаешь, что на ранчо не будет мирной обстановки, если твоя ручка не будет лежать в моей.
Стелла одарила его любящей улыбкой, ее хорошее настроение быстро возвратилось.
Дом был залит ярким светом газовых ламп, зажженных в каждой комнате, а пол, который на лето освобождали от ковров, выглядел, как ледяной покров. Элизабет была очарована спокойной подчеркнутой элегантностью внутреннего убранства. Все свидетельствовало о давно воцарившемся тут благополучии — и покрытый мраморными плитами камин в главном зале, украшенный решеткой очень затейливой работы, и огромное зеркало в, позолоченной раме с венчающим ее золотым листом. Даже сами размеры комнат подчеркивали богатство дома. Мебель была из розового дерева, изящная, удобная, обитая шелком и золотой тесьмой. На стенах висели писанные маслом портреты предков Коста. А в одном углу стояла изящная этажерка, полки которой были уставлены тончайшим фарфором и безделушками, свидетельствующими, что это не просто жилище, а дом, в котором обитают любящие его хозяева.
