Команчи уже распределили роли нападающих на группу несчастных путешественников.
Дорога тянулась через узкое ущелье, которое и должно было стать ловушкой для белых, когда они въедут туда.
Бет поездка не нравилась, ей были неприятны хитрые вопросы дона Фелипе и его флирт. Она прибегла к чисто женской хитрости, заявив, что у нее разболелась голова и дальше она ехать просто не может.
Дон Фелипе повернулся в седле и в этот момент увидел атакующих команчей. Это было спланированное убийство. Белых было мало, они были окружены, плохо вооружены и шансов спастись не имели. Оба всадника рядом с Бет упали — один был убит стрелой, другой — копьем.
По наступившей тишине Бет поняла, что она одна осталась живой и в седле. И вспомнила рассказы Матильды Локхарт, когда увидела кольцо дикарей, окружающих ее. К ней вдруг возвратилось мужество, она бесстрашно взглянула в глаза воинам. Вид у них был ужасный — полуголые, размалеванные, в перьях и других украшениях, они напоминали тот ночной кошмар, который недавно привиделся ей. Один из раненых застонал, и Бет с ужасом увидела, как индеец поднял копье, чтобы добить его. Он уже направил туда своего коня. Но тут раздался знакомый голос:
— Подожди, — крикнул Лоренцо, — оставь его женщинам. Я хочу понаслаждаться, когда скво будут резать и колоть его.
С брезгливостью Бет выплюнула свой гнев ему в лицо:
— Ты, дерьмо! Значит, это ты снюхался с этим зверьем против нормальных людей?
Лоренцо засмеялся и направил свою лошадь между конями команчей, которые окружили Бет:
— А что, ты разве не помнишь, что за деньги я сделаю все что угодно?
— Значит, это ты, мерзавец, убил Консуэлу? Лоренцо прямо-таки был горд собой:
— Конечно! Это было очень просто. Консуэла была такой тупой женщиной. Ты ведь не знаешь, что она отказалась заплатить мне за мое участие в той небольшой сцене между нами в Новом Орлеане.
Не давая Бет возможности прокомментировать свои слова, он продолжил:
— Я не подал и виду, что она разозлила меня, она думала, что поймала меня в ловушку, но на самом деле доставила мне огромное удовольствие, когда я увидел, что с ней делают команчи. Конечно, воины не так ловко управляются с ножами и не умеют так пытать, как скво. Но кое-что тоже умеют.
Не сдержав себя, Бет вздрогнула от его гнусного торжества. Лоренцо смотрел ей в лицо и смеялся. Потом он что-то сказал одному из команчей, и в ту же секунду окровавленное тело дона Фелипе было положено на спину лошади, а другой индеец вырвал поводья из рук Бет. Индейцы собрали оружие и вещи, погнали перед собой лошадей без всадников, и вся кавалькада понеслась на немыслимой скорости. Бет могла держаться только за седло, гадая, что еще заготовила ей судьба. По дороге было совершено нападение на отдаленное ранчо. Мужчины были убиты сразу, а женщин сначала изнасиловали. Лоренцо оставался с Бет и едва дышащим доном Фелипе. Видя ужас на лице Бет, Лоренцо почти ласково сказал — Сегодня ночью настанет твоя очередь узнать, правда ли команчи хорошие любовники. — И он грубо засмеялся над ее испугом.
Тут как раз начался настоящий ужас. Опьяненные двумя легкими победами, команчи были в прекрасном расположении духа. Они разрушили на ранчо все, что могли, поубивали скот, а лошадей и мулов присоединили к своим.
Больше развлечений не осталось, и они обратили внимание на дона Фелипе и Бет. Дон Фелипе был тяжело ранен копьем в бок и стрелой. Бет не могла понять, каким образом он выдержал безжалостную ночную скачку. Она чувствовала себя абсолютно измотанной ночью без сна и всеми теми ужасами, которые она уже видела и которые могла себе представить в дальнейшем.
Ее оставили в живых только по одной причине — до того, как передать ее индейцам, Лоренцо хотел сполна получить то, что ему не удалось в Новом Орлеане.
Лоренцо раздумывал, как лучше осуществить свой план. Он мог прямо сейчас сделать то, что хотел, и потом быстро отправиться в Сан-Антонио, будто вообще не выезжал оттуда. Но ему хотелось еще понаслаждаться ее ужасом. Он не сделал ни одного движения и не сказал ни одного слова, когда молодой команч сдернул Бет с лошади и стал раздевать ее. Он только любовался прекрасным телом. Думая, что индеец собирается ее изнасиловать, она боролась, как тигрица. Но команч был сильнее, он привязал ее к дереву и сорвал все, что на ней было. Она стояла абсолютно нагая. Индеец скрутил ее извивающееся тело и ущипнул за грудь. Она закричала от боли и возмущения. Затем индеец раздел догола старика. У Бет даже шевельнулась жалость к нему.
