Они лежали рядом, их тела переплелись, и никто не хотел нарушить то удивительное слияние, которого им удалось достичь. Губы Рафаэля были более чем нежны, когда он целовал ее лицо, останавливаясь на бровях, ресницах, маленьком носике, прежде чем добраться до губ, что вызывало у Бет слезы умиления. Рафаэль в эту ночь не ушел, не в силах оставить ее, и еще дважды, прежде чем на свет явилось красноватое солнце, Бет ощутила сладость соития с ним. Последний раз все произошло быстро, и Бет провалилась в сон. Голова ее покоилась на его сильной руке, его губы — на ее виске. Но когда Бет проснулась — а солнце было уже высоко в небе, — то обнаружила, что она в спальне одна. И только вмятина на белоснежной подушке могла подтвердить, что она была в его объятиях.
Рафаэль мчался к своему владению Энчантресс и понукал людей, чтобы они поторапливались. Ему не хотелось оставлять Бет, да еще тогда, когда поговорить они все же не сумели. Но, проснувшись рядом с ее теплым телом в то прохладное утро, он все же решил не отступать от ранее принятого плана. Может быть, думал он, ей надо побыть одной, да и ему было о чем поразмыслить.
Он еще не пришел к мысли о необходимости женитьбы, но предчувствовал, что в Энчантрессе он построит семейное гнездо.
А местечко это действительно было прелестным. Маленький, почти игрушечный домик в испанском стиле, окруженный соснами и защищенный мощными тополями, оборонялся от всяческих гадов и хищников многочисленными каналами, канавками и траншеями, которые трудно преодолеть змеям, ягуарам, рыжим рысям.
Домику было уже более ста лет, но он оставался еще крепким. За истекшие десятилетия его оплели разнообразные растения, и это выглядело очаровательно. Размерами дом, наверное, был не больше половины гасиенды дель Чиело, но Рафаэля это вполне устраивало. Он осмотрел свои владения и наметил все, что надо сделать, чтобы тут можно было жить. Рафаэль назначил своего полномочного представителя Ренальдо Санчеса, потому что сам не собирался задерживаться здесь дольше, чем было необходимо. Все его мысли сейчас занимала Бет и их неясное будущее. Бет, а точнее — воспоминания об их ночи тянули его в Сан-Антонио, как песня сирены.
Когда Бет проснулась и не увидела Рафаэля, ее первой мыслью было, что все это ей приснилось. Но, одеваясь, она обнаружила знаки его страсти на своем теле и поняла, что это был не сон.
Бет узнала об отъезде Рафаэля от сеньоры Лопес. Чувствовала она себя ужасно. И не знала, как ей судить себя: она так легко сдалась ему, не зная ничего о его планах и отношении к себе. Что ему было нужно — она сама или только ее тело?
Как она ругала себя зато, что приняла его любовные игры за чувство к ней. Господи, как она была глупа!
В порыве отчаяния она решила покинуть Сан-Антонио. Ее жизнь должна продолжаться, хотя сердце ее разбито.
Когда дон Мигуэль и донья Маделина возвратились через день из своей поездки, их встретила очень возбужденная сеньора Лопес.
— Она собралась уезжать! — В голосе женщины звучало искреннее отчаяние. — Ее надо остановить. Она утром сказала мне, что должна ехать, и приказала слугам собираться, готовить повозки и лошадей к дороге в Натчез.
Дон Мигуэль ворвался в салон, где Бет составляла список необходимого. За ним донья Маделина.
— Что случилось? — спросила немного испуганная Бет.
— Как что случилось? Да разве вам можно так неожиданно ехать в Натчез без всякого сопровождения? Вот что случилось!
Бет стала путано объяснять, что больше не может злоупотреблять гостеприимством их и их сына.
— Я и так безмерно благодарна вам за все, что вы для меня сделали, но мне уже пора заняться своим будущим, поэтому надо ехать.
— Нет, вы не должны делать этого сейчас! — Донья Маделина чуть не плакала. — Мы связывали с вами такие надежды… Ну, подождите пока возвратится мой пасынок, и он вас сопроводит до вашего дома.
Дон Мигуэль с готовностью присоединился к жене:
— Это безумие — одной женщине только в сопровождении слуг отправляться в столь опасное путешествие. Рафаэль очень скоро возвратится, ему будет более чем приятно проводить вас.
