— Вы находите?
Взгляд незнакомца излучал такое презрение, что Мей на мгновение смешалась. Но запугать молодую женщину было не так-то просто.
— Еще как нахожу! А вы, небось, сгораете от любопытства, гадая, откуда я взялась? Я его давно пропавшая дочка из Квебека, — объяснила Мей. — Вам конечно же нужны доказательства. И это вполне понятно и объяснимо. Нельзя же впускать в дом кого попало! Где-то тут было его письмо…
Мей лихорадочно исследовала содержимое сумочки и торжествующе извлекла на свет смятый листок.
— Тут местами пятна, потому что я над ним разревелась, — торопливо пояснила она. — И на сгибах бумага рвется, потому что…
— Продолжать не нужно, — сухо прервал ее Энтони.
Он бросил на гостью непроницаемый взгляд из-под темных бровей, затем включил лампочку над входом и склонился над письмом, разбирая первые строчки. Переминаясь с ноги на ногу, Мей с трудом сдерживала желание заорать во весь голос: «Да впустите же меня немедленно!» — и довольствовалась тем, что искоса наблюдала за незнакомцем, упражняясь в самоконтроле.
К своему удивлению, она обнаружила, что волосы у него роскошные — густые, шелковистые, на свету отливающие золотом. Ее длинные темные ресницы затрепетали; сама того не сознавая, Мей чисто по-женски восхищалась мужественной статью незнакомца, резкими, выразительными чертами лица, широкими плечами и узкими, мускулистыми бедрами. Но мгновение спустя глаза ее изумленно расширились — на черном свитере белели молочные пятна!
Размышляя над этой загадкой, Мей вдруг почувствовала, как по спине ее снова пробежал холодок. Это незнакомец вновь обратил на нее изучающий, едва ли не рентгеновский взгляд. Она подняла глаза — и вздрогнула. На лице мужчины читалось неприкрытое отвращение.
— Ник написал письмо полгода назад, — с ледяной вежливостью уточнил собеседник.
— А то я не знаю! Я тотчас же ответила…
— Да ну?
— Ну да! — Мей вспыхнула. — Естественно, ответила! — И тут же нахмурилась, осознав, что означает недоверие, отчетливо прозвучавшее в словах незнакомца. — Вы хотите сказать, что отец не получил моих писем? — потрясенно спросила она.
— Именно.
Досадуя на отрывистую немногословность собеседника, Мей закусила губу. Морщинка, прорезавшая ее лоб, обозначилась четче.
— Это невозможно. Я писала несколько раз и дважды звонила, — с достоинством сообщила она.
— Если это правда… заметьте, я говорю «если», — холодно ответил Энтони, — тогда зачем вы приехали?
Карие глаза Мей изумленно расширились.
— Как это зачем? Затем, что я хочу с ним увидеться, конечно! Что-то здесь не сходится. Я посылала письмо за письмом. Не может быть, чтобы все они затерялись.
— Согласен. А поскольку Ник не получал от вас никаких писем, значит, вы лжете. Думаю, вам лучше уехать.
В бессильной ярости Мей сжала кулаки. Губы ее задрожали, глаза защипало. Неужели здесь и закончатся ее поиски? До цели совсем близко — и в то же время так далеко!..
— Пока не повидаюсь с отцом, я и шагу отсюда не сделаю! Я в самом деле писала! — отчаянно настаивала она. — С письмами что-то случилось. Может, индекс неправильный. Дважды я говорила по телефону с какой-то женщиной. Не приснилось же мне это! Я попросила позвать к телефону Николаса Фоссетта, объяснила, кто я такая, а она сказала, что мистер Фоссетт не желает меня видеть…
— Ну что ж, последнее замечание, по крайней мере, соответствует истине, — издевательски протянул незнакомец. — Вот и отправляйтесь к себе домой.
Он развернулся на каблуках и собирался уже было скрыться в доме. Но Мей метнулась вперед и заблокировала дверь своим телом. Волкодав яростно залаял, острые зубы щелкнули у самого ее бедра.
— Уй! — испуганно вскрикнула молодая женщина. — Да уберите вашу собаку!
— Фу! — крикнул Энтони псу.
Волкодав послушно сел. А Мей осталась на захваченных позициях. Испепеляя противника взглядом, она потерла ушибленное плечо, отлично понимая, что ее намеренно пытаются запугать.
— Ну, и к чему эта детская выходка? — раздраженно осведомился он, затем на мгновение голос его смягчился: — Сильно ушиблись?
— Пустяки, — отмахнулась Мей. — Но я просто не могу допустить, чтобы вы захлопнули дверь перед самым моим носом. Чтобы повидаться с отцом, я преодолела путь в полматерика. Неужто он и нескольких минут уделить мне не может?
