А как много дали ему беседы у вечерних костров рядом с примитивными, как в каменном веке, постройками! Старики кикуйю, заботясь о воспитании молодежи, рассказывали старые предания и сказки. Каждый рассказ имел мудрую, как жизнь, мораль. Оставалось лишь следовать ей в общении с людьми и природой. Кикуйю привили Луису любовь к животным — младшим братьям человека. Он не только отлично изучил повадки диких обитателей саванн, но, кажется, научился думать так же, как они. Разве не «логика рас-суждений льва» позволяла ему успешно подкрадываться к самым пугливым и осторожным из животных Восточной Африки? Его, тринадцатилетнего мальчишку, сына белого миссионера, — такого еще не было в истории кикуйиэ — объявили равноправным членом племени, присвоив почетное имя Вакараучи — «Сын воробьиного ястреба»!
Пожалуй, именно кикуйю он обязан выбором своей будущей профессии археолога, которая стала для него всеобъемлющей страстью на всю жизнь. Особой любовью Луиса пользовались сначала птицы — он мог наблюдать за ними, не уставая, много часов подряд. Его интересовали косточки пернатых, которые встречались в изобилии на поверхности земли после дождей. Вот тогда-то Лики впервые обнаружил странные вещи: потоки воды вымывали из глины в точности такие же наконечники стрел, как у охотников-кикуйю, но сделанные не из металла, а из камня. Можно было удивляться не только необычному материалу, который использовался для охотничьих орудий, но и поистине ювелирному мастерству, с каким отделывались вещи из камня. Когда Луис обратился за разъяснениями к охотникам-кикуйю, они не замедлили с ответом, потому что видели вещь хорошо знакомую. «Это лезвия духов, — сказал с почтительным уважением Доробо. — Знай, Вакараучи, такие орудия ниспосланы с неба духами грома!» Потом уже из книг Лики узнал, что оббитые камни, захороненные в земле, использовал на охоте древний человек, живший на много веков раньше современных людей.
Вот так и началась его мечта раскрыть тайну далекого прошлого человечества, изучая африканские древности. Правда, «черный континент» не пользовался в то время вниманием тех, кто охотился за «недостающим звеном». Под впечатлением открытий Дюбуа на Яве останки ископаемого человека каменного века предпочитали искать на юго-востоке Азии, где жил питекантроп, «вымерший примат с определенными человеческими чертами». Однако Луис, рано ставший поклонником учения Дарвина, знал о том, что великий эволюционист, рассуждая о возможном районе происхождения человека, отдал предпочтение Африке, а не Азии.
Еще до того, как родители решили отправить сына в Англию для продолжения образования, он решил посвятить свою жизнь поискам ископаемого человека и костей вымерших животных. Лики интересовал не только далекий предок, но и окружавший обезьяночеловека мир.
Подготовка к будущей деятельности началась сразу же, как только шестнадцатилетний Луис прибыл в Англию. После&вух лет обучения в подготовительной школе он поступил в Кембриджский университет, где лучше, чем в любом другом высшем учебном заведении, можно было овладеть теорией предыстории человека.
По окончании университета он чувствовал себя достаточно подготовленным, чтобы предложить свои услуги по руководству экспедицией, главная цель которой — поиски останков древнего человека. Его учитель, профессор Хиддон, выслушал заявление Луиса с вежливым вниманием, а затем последовал диалог, который Лики любил пересказывать друзьям, интересовавшимся, как он начал свои археологические раскопки в Восточной Африке.
— Куда же вы намерены ехать? — спросил его маститый собеседник.
— В Восточную Африку! — не раздумывая, ответил Луис.
— Не переводите время попусту, — посоветовал профессор. — Ничего значительного там не найдете, уверяю вас. Если уж вы действительно решили посвятить жизнь древнему человеку, то поезжайте в Азию.
— Но я родился в Восточной Африке и уже нашел там следы первобытных людей, — возразил Лики. — А кроме того, я убежден, что не Азия, а Африка — колыбель человечества!
В ответ профессор и его коллеги только рассмеялись.
Однако Луису удалось собрать немного денег, и в 1926 году, когда ему исполнилось 23 года, он вместе с другом, тоже выпускником университета, отправился в первую самостоятельную экспедицию, громко названную «восточноафриканской».
