Он предполагал, что ее жилище окажется симпатичным – очень симпатичным – и не ошибся. Кирпичный дом высотой в два с половиной этажа, элегантные французские балконы огибали арочные окна первого яруса. Большой балкон из кирпича и известняка на втором этаже, по прикидкам Ника примыкавший к хозяйской спальне, выходил во внутренний дворик.
Поднимаясь по ступенькам к входной двери, фэбээровец поймал себя на мысли, купил ли ей дом отец, или она зарабатывала достаточно, чтобы позволить себе такое приобретение без чьей-либо помощи. Это, конечно, не его дело, просто… любопытно.
Ник нажал на звонок и через дверь расслышал мелодичный перезвон. Когда прошла минута или две, и никто не ответил, он снова потянулся к звонку.
Дверь распахнулась.
– Прости, – задыхаясь выпалила Джордан. – С «молнией» проблемы.
Ник старался не выдать своей реакции, в то время как элементарно… глазел. Оттуда, где он стоял, Маккол никаких проблем не видел.
Глубокий фиолетовый оттенок ткани подчеркивал все изгибы ее стройной фигуры.
Джордан забрала волосы наверх, и несколько выпущенных светлых прядок разметались около подчеркнутых дымчатым макияжем бирюзовых глаз, сверкавших ярче бриллиантов в ее ушах.
Она оперлась одной рукой о дверной косяк.
– С тех пор, как мы познакомились, так долго ты еще ни разу не молчал, Бруклин. Я так понимаю, платье тебе понравилось.
Попался!
Ник взял себя в руки:
– Не слишком выпендривайся. Я просто пытаюсь понять, куда в этой штуке мы спрячем микрофон.
Джордан отступила в сторону, давая кавалеру пройти в дом, и закрыла за ним дверь.
У Ника чуть глаза из орбит не вылезли.
Боже мой, сзади ее платье… вырез на спине опускался заманчиво низко, практически умоляя пялиться на ее задницу.
– Так зачем мне микрофон? – спросила Джордан.
Маккол растерянно моргнул.
– Что прости?
– Ты сказал, мне нужно надеть микрофон, – напомнила она.
Точно. Микрофон. Секретная операция.
– Это всего лишь мера предосторожности. Хочу слышать ваш с Экхартом разговор, пока сам буду в его кабинете. – Ник потянулся к внутреннему карману пиджака и вытащил беспроводной микрофон размером чуть больше пяти миллиметров. – Счастливого Дня Святого Валентина.
Джордан с любопытством изучила крошечную вещицу.
– Не могу поверить, какой он маленький.
– Он улавливает голоса на расстоянии пятнадцати метров даже через одежду. Все, что тебе нужно, припрятать его в лифчике. – Его взгляд остановился на ее V-образном декольте. – Если конечно с этим платьем ты носишь лифчик.
– Не-а. Только пластырь на сосках.
Шесть лет секретной работы в ФБР, еще пять лет в Нью-Йоркском департаменте полиции, но черт его дери, если Ник имел представление, как выбраться из этой ситуации.
Джордан ухмыльнулась:
– Шучу. – Она крутанула пальцем. – Отвернись.
Он подчинился. «Не думать о ее сосках. Не думать о ее сосках.»
Он думал о ее сосках.
– Готова уже? – бесцеремонно спросил Ник. Возможно, дело пойдет быстрее, если он предложит ей помощь…
– Думаю, получилось, – отозвалась за его спиной Джордан.
Ник развернулся и проследил за тем, как она поправила декольте, убеждаясь, что снова спрятала лифчик.
Джордан выпрямилась и посмотрела на Ника.
– Что думаешь? Хорошо?
Маккол обшаривал ее глазами. Хорошо, это еще мягко сказано. Но вместо ответа, жестом указал на дверь.
Ник видел ожидавшую перед домом машину, пришла пора выдвигаться.
– Готова?
Джордан глубоко вздохнула:
– Нет. Но так или иначе справлюсь.
***
Поскольку на вечеринке Ксандера им будут предлагать много вина, Джордан арендовала на вечер «таун-кар». Так она поступала каждый год, и Ник заранее подчеркнул, что ей важно, насколько возможно, придерживаться обычного распорядка. (Модель городского автомобиля «Линкольн «таун-кар». Прим.пер.)
Сидя рядом с ним на заднем сиденье, Джордан старалась игнорировать поднимавшееся в груди волнение. Она собиралась принять официальное участие в секретной операции с внедрением в преступную среду, и расшалившиеся нервишки могли помешать ее сегодняшней задаче. Самая опасная в жизни история приключилась с Джордан, когда в ее магазин забрел пьяный бомж и опрокинул стеллаж с ширазом, а потом благополучно отрубился на полу. Хотя, на самом деле, единственная опасность заключалась в том, что она могла наступить на осколок стекла или испачкать туфли, убирая устроенный кавардак, в то время как мужчина был настолько пьян, что после своего драматического выступления так ни разу и не проснулся. И тогда ее защищал Мартин, стоя над нарушителем спокойствия с бутылкой «Кот дю Рон» наперевес до самого приезда полиции.
