Русский разведчик ткнул плечом дверь в соседнее помещение. Если бы он умел читать по-английски, он заметил бы на двери надпись "открывается внутрь".
Но Штирлиц мощным ударом высадил дверь и ворвался в соседнюю комнату. Двухлетняя овчарка, приготовленная для опыта, сидела в клетке, и, увидев Штирлица, оскалила зубы, давая понять ему тем самым, что данный опыт будет несколько осложнен.
- Гестаповцы, - злобно сказал Штирлиц, назвав имя своей любимой организации. Он открыл дверь клетки, собака выскочила наружу и принялась истошно лаять.
- Дура, - обиженно сказал Штирлиц и очередная порция пробирок посыпалась на пол.
Там, где раньше была входная дверь, показался Борман.
- Штирлиц! - восторженно сказал он, глядя, как русский разведчик борется одновременно с собакой, стремящейся разодрать его форменные брюки, и горой пробирок. - Ты что, купил мне собачку?
- Считай, что купил, - сказал Штирлиц, - Если уберешь от меня эту заразу...
Борман сложил губы трубочкой и попытался засвистеть, но вместо свиста у него получилось змеиное шипение.
Собака оставила Штирлица и удивленно посмотрела на партайгеноссе. Борман достал из кармана приготовленный две недели назад ошейник с поводком и надел все это на шею животному. Затем он с видом профессионала посмотрел собаке в пасть и заявил, что это пес.
- Я его Адольфом буду звать, - сказал он, показывая свою преданность обществу охраны животных.
- Хоть Иосифом, - сказал Штирлиц, критически осматривая порванные штаны. Ну и зубы у твоего Адольфа...
- Весь в фюрера, - сказал Борман, выводя собаку в коридор. В кабинете, где остался Штирлиц, послышался звон разбитой посуды.
Кожаный намордник, купленный Борманом за семь рейхсмарок, собаке не понравился. Злобно чихнув, она мило уронила какую-то пакость в сапог Штирлица и зловеще зарычала, отказываясь тем самым от возможных претензий. Сапоги зашипели, задымились и быстро поползли вниз. В довершении всей в металлическом полу и в сапоге лаборатории образовалась здоровая дырка. Внизу оказался женский туалет, в котором сидели испуганные лаборантки.
- Нашли зверя, - проворчал Штирлиц, шевеля большим пальцем ноги, - с пироксилиновым заводом в заднице.
Борман испугался за себя и за свое приобретеньице, но на его счастье Штирлиц отвлекся от сапог и обратил свой томный взор вниз, на слабую половину человечества. Слабая половина парализовано смотрела вверх, на сияющее лицо великого разведчика, который уже доставал из кармана свою любимую тушенку.
"Сейчас кто-то кого-то будет угощать", - злорадно подумал партайгеноссе, зная щедрую натуру своего кумира.
Штирлиц на секунду отвлекся на Бормана, дал подзатыльник, сказал "Не кто-то, а величайший разведчик всех времен и народов товарищ фон Штирлиц или просто Максим Максимыч Тихонов в смысле Исаев" и опять воззрился вниз. Таких радисток Штирлиц не видал. Он совершенно случайно уронил банку вниз (не вверх, естественно), уложил одну из радисток и забрызгал халат и прическу другой.
Русский разведчик вежливо извинился, нахмурился, глядя на Бормана, и они избавили биологическую лабораторию от своего присутствия. Борман тащил за собой электоропровод и сломанный переключатель. Он был настолько доволен своим похождением, что размечтался о Мировой Революции и не заметил коварный столб, больно огревший его по потному лбу.
- Скажи, Штирлиц, - спросил Борман весьма душевно, - О чем ты сейчас думаешь?
- О шашлыке и банке тушенки, - сказал Штирлиц угрюмо.
Борман хотел сказать "а вот я - о Мировой Революции", но удержался. За внезапные мысли можно было схлопотать от Штирлица по роже. Партайгеноссе притянул к себе собаку, удравшую вследствие длинного поводка метров на сорок, и продолжил свои мысли.
ГЛАВА 7
Утром непосредственный начальник Штирлица высказал своему подчиненному все, что он имел против посягательств на достижения науки.
- Штирлиц, вы же не ребенок, черт возьми! - кричал Томпсон.
- Не ругайся, - попросил Штирлиц, спокойно сооружая из сломанных спичек пирамиду.
- Но Штирлиц, зачем вы разбили все имевшиеся в лаборатории пробирки?! - Я был пьян, - равнодушно сказал Штирлиц. - У меня голова болела.
