Стол поставили буквой «Ш». Довольный Штирлиц щедро раздавал указания и, хотя его никто не слушал, чувствовал себя большим начальником. Агентура пастора Шлага, одетая в белые переднички, хлопотала на кухне, накрывала на стол, с восторгом ловила каждое слово господина штандартенфюрера.
Английский агент, загримированный под женщину и тоже в белом передничке, кропотливо маскировал по углам микрофоны. Сердце его пело. Он, наконец-то, вышел на самого Штирлица.
Автобус с женщинами приехал всего три часа назад. Любопытные женские лица выглядывали из окон автобуса на вышедшего им навстречу Штирлица. Он был в халате, распахнутом на волосатой груди. На его голове была натянута сеточка. Зачем, Штирлиц не знал, но он видел точно такую же у Шелленберга.
Сегодня Штирлиц снова принимал ванну.
Пастор Шлаг вылез из кабины и отдал честь.
— Сколько? — спросил Штирлиц, бросая быстрый взгляд на автобус.
— Двадцать одна.
— Очко, — порадовался Штирлиц.
— Двадцать проверенных агентов и одна новенькая, — сказал пастор Шлаг, розовощеко улыбаясь.
— Командуйте, — разрешил Штирлиц.
Пастор Шлаг набрал полную грудь воздуха и препротивным голосом заорал:
— В одну шеренгу становись!
— Становись, становись… — отозвалось эхо, и в кустах что-то зашуршало.
Женщины, хихикая и переговариваясь, вылезли из автобуса, и через двадцать минут пастору удалось их построить.
Штирлиц принял боевой вид и сказал:
— На первый второй рассчитайсь! Первые номера — на кухню, вторые — накрывать на стол.
Женщины сновали туда-сюда, а Штирлиц и пастор Шлаг играли в подкидного дурака на щелбаны. Когда все было накрыто, Штирлиц сел во главе стола, а пастор Шлаг оправил белую манишку и поднял бокал шампанского.
Внезапно во дворе заурчал мотор. Штирлиц посмотрел в окно. Из подъехавшего бронетранспортера вылезал Борман. Дача была оцеплена эсэсовцами. Эсэсовцы сидели на всех деревьях, в кустах, на крыше и в других интересных местах. Практичный Шелленберг хотел застичь Штирлица врасплох и еще за неделю велел окружить дачу. Из бронетранспортера выползли Гиммлер и Геббельс, и Штирлиц смачно плюнул на только что вымытый пол. Гиммлер, уже порядком набравшийся (по дороге они заехали в женский концлагерь, и комендант угостил их наливочкой), убеждал Геббельса, что Штирлицу будет в три раза приятней, если бронетранспортер заедет прямо в дом.
Штирлиц умел сдерживать свои чувства.
— Заразы!!!
Он схватил бутылку шампанского и метнул в сервант. Посыпались осколки.
— Я тоже не люблю шампанское, — сказал подошедший Мюллер. Офицеры весело рассаживались за столом, обнимая прихожанок пастора Шлага, Борман потянулся за гусем с яблоками и опрокинул канистру с квасом.
Мюллер преподнес Штирлицу букет красных роз.
— Предлагаю, — заорал Геббельс, — выпить за истинного патриота Рейха, штандартенфюрера СС фон Штирлица.
— Хайль Штирлиц! — закричали гости.
Мрачный Штирлиц один за другим кушал из большого серебряного блюда пельмени.
Шелленберг привстал, потянулся за куском торта, Борман подложил ему большую кнопку. Шелленберг подскочил до потолка и приземлился на стол, опрокинув на Гиммлера трехлитровую банку с майонезом. Нерастерявшийся Гиммлер, не разобрав, кто это сделал, дал в нос сидящему рядом Герингу. Тот опрокинулся вместе с креслом.
Штирлиц наливал Мюллеру очередную стопку коньяка.
Опрокинутый Геринг подполз к столу и попытался встать. Вставая, он зацепился головой за ногу Геббельса, который произносил тост, и приподнял его над столом. Геббельс, ничего не понимая, закричал «На помощь!» и упал на стол. Женщины зашлись от смеха.
Мюллер наливал Штирлицу очередную стопку коньяка.
Геббельс, угодивший лицом в блюдо с карпами, пытался доказать ничего не понимающим рыбам превосходство арийской расы над всеми другими и агитировал записываться в «Гитлерюгенд».
Укушавшийся адъютант Гиммлера по имени Фриц, шатаясь, подошел к Штирлицу и стал поздравлять его с днем рождения.
— Я восхищаюсь вами, господин штандартенфюрер! Вы — мой идеал контрразведчика!
Они выпили на брудершафт.
Мюллер, которому понравилась сидящая рядом блондинка, посмотрел на часы и сказал:
— По-моему, нам пора спать.
