Штирлиц, уже вытащивший из кармана кастет, не смог успокоиться и излил свой гнев на официанта:
— Почему пиво разбавлено?
— Но ведь вы его даже не попробовали, господин штандартенфюрер!
— Молчать! — и Штирлиц вмазал официанту кастетом. Он не любил доставать кастет просто так.
Официант перелетел через столик генерала и упал на колени его дамы. Дама завизжала, как поросенок, из которого хозяин решил сделать жаркое. Генерал снова вскочил.
— Это ты, тыловая крыса, меня, боевого генерала!..
Он в ярости схватил официанта и тоже вмазал.
Официант въехал головой в живот эсэсовцу. Тот согнулся пополам и заорал:
— Наших бьют!
Его товарищи кинулись на генерала, фронтовики встали на защиту, и завязалась обычная драка.
Как всегда, Штирлиц был ни при чем. Он спрятал кастет и достал браунинг с дарственной надписью «Штандартенфюреру СС фон Штирлицу от любимого Фюрера». Закричав «Наших бьют!», Штирлиц открыл стрельбу по люстрам. Девочки из варьете с визгом разбежались. Конферансье стащили со сцены и начали топтать ногами. Его визг был еще более душераздирающим, чем у генеральской дамы. До смерти перепуганный оркестр заиграл вдруг «Дунайские волны». Генерал размахивал саблей и кричал:
— Это вы, тыловые крысы, меня, боевого генерала!..
Когда у Штирлица кончились патроны, ни одна люстра уже не светила. Штирлиц закричал:
— Прекратить драку! — и бросился разнимать спорщиков.
Послышался звон разбитой посуды и сдавленный вопль, как будто кому-то попали по голове бутылкой.
— Полиция! — раздался крик.
Приехавшие полицейские начали с того, что выпустили по обойме поверх голов дерущихся. Беснующаяся толпа постепенно успокаивалась. Тех, кто не успокаивался, успокаивали. Зажгли свет. Затем вышел обер-лейтенант.
— Спокойно! Всем оставаться на своих местах!
И всех забрали.
После этого полицейские и оставшиеся в живых официанты вынесли трупы. Среди погибших оказался и агент 008. Ему случайно попали по голове бутылкой из-под шампанского. Так закончил свою карьеру знаменитый агент.
Всех арестованных погрузили по машинам и развезли по разным полицейским участкам. Штирлиц и боевой генерал попали в одну машину. Генерал не унимался:
— Это вы, тыловые крысы, меня, боевого генерала!..
— Дайте ему по голове, — равнодушно сказал Штирлиц.
Обер-лейтенант с удовольствием исполнил просьбу. Генерал изумленно замолчал.
Скоро они подъехали к полицейскому участку.
Штирлица посадили в камеру. Немного походив из угла в угол, он начал выбивать на стене надпись «Здесь был Штирлиц», но его прервали.
— Арестованный Штирлиц, на выход.
Хмурый конвоир с перевязанной щекой отвел его в кабинет на допрос. За столом сидел обрюзгший майор и пил кофе.
— Фамилия?
— Штирлиц.
— Может ты и Штирлиц, а может и не Штирлиц. Кто тебя знает? Может ты русский шпион?
Штирлиц подошел ближе и сел.
— Слушай, майор, не возникай. Я в гневе страшен.
Майор, не ожидавший такого нахальства, разинул рот. А Штирлиц издевательским голосом продолжал:
— Ты мне сейчас кофейку обеспечь, а потом позвони моему другу Мюллеру. А иначе я могу тебе и морду твою свинскую набить…
Штирлиц еще бы долго изгалялся, полицию он не любил с детства, но майор вдруг стукнул кулаком по столу, так что чашечка с кофе подпрыгнула, и заорал:
— Молчать!!!
— Не ори, — попросил Штирлиц.
— Встать, когда разговариваешь с офицером!
Штирлиц был спокоен, как дохлый лев.
— Я штандартенфюрер СС фон Штирлиц, — по слогам произнес он, — не люблю, когда в моем присутствии орут всякие мерзавцы. Я требую кофе и Мюллера. Иначе объявляю голодовку сроком на двести дней. Неужели ваша дурная голова не в состоянии понять, что стоит позвонить моему любимому другу детства Мюллеру, и я, наконец, больше не буду иметь удовольствие видеть вашу гнусную рожу.
Завернув такую блестящую фразу, Штирлиц про себя порадовался и гордо улыбнулся.
Майор позеленел от злости.
— Молчать!!!
Штирлицу майор совсем перестал нравиться. Он собрался дать обнаглевшему полицейскому в зубы и дал. Конвоиры бросились к Штирлицу, но опоздали. Майор ударился о висящий на стене портрет Фюрера в полный рост. Портрет упал.
Штирлиц, отбросив конвоиров, гневно закричал:
