— Пиво! — возрадовался Айсман, вскакивая с кресла и, мгновенно растеряв свой респектабельный вид, в три прыжка оказался у рюкзака. — А это что за лапочка?
— Познакомься, — сказал Штирлиц. — Как тебя зовут?
— Элена, — пролепетала девочка.
— Элена — это хорошо! — довольный Айсман доставал бутылки и расставлял их на полу, как фельдфебель расставляет своих солдат на плацу. — Чисто немецкое имя. А вот это, — он указал на своих красоток, — Эльза и Гретхен, или нет, наоборот, Гретхен и Эльза. Или… Впрочем, это не важно.
Они сели за стол и стали пить пиво из бутылок. Штирлиц давно научил офицеров Рейха пить прямо из горла, ссылаясь на свои хорошие манеры.
Айсман занялся Эленой и полез к ней под юбку. Элена смущалась и создавала видимость, что ничего особенного не происходит.
— Люблю молоденьких девочек, — пояснил Айсман Штирлицу.
— А я люблю Фюрера! — флегматично сказал Штирлиц.
— И я тоже! — поддакнула Элена.
— Фюрера каждая собака любит. Ты меня полюби, — не унимался Айсман, пытаясь раздеть сопротивляющуюся Элену, которая стеснялась Штирлица.
— Ну, — говорил Айсман, делая вид, что теряет над собой контроль. — В этом же нет ничего плохого. Вот был вчера в офицерском клубе, там такой стриптиз показывали, мы так нажрались.
— Подумаешь стриптиз! — сказала одна из красоток, кажется Эльза, оставив Штирлица на некоторое время в покое. — Я лучше могу!
— Посмотрим, — сказал Айсман.
«Опять бардак, — подумал Штирлиц. — А ведь хотел просто попить пива! В этой Германии все не как у людей…»
Штирлиц вздохнул, встал, подошел к радиоприемнику. Радио Берлина, охрипнув от чревовещаний доктора Геббельса, передавало спортивные новости. Штирлиц покрутил ручку громкости, заглушив ржание Айсмана.
Репродуктор, подрагивая мембраной, бодрым молодцеватым фальцетом бубнил:
— Сегодня в семнадцать тридцать по Берлинскому времени состоится футбольный матч на кубок «Седьмая улыбка Евы Браун» между нашими любимыми командами «Морские львы» и «Небесный эдельвейс».
— Айсман! Ты любишь «Морских львов»? — спросил Штирлиц, возвратившись в кресло.
— Не пробовал, — всхрапнул Айсман, поглаживая колени Элены.
— Как я тебе нравлюсь, Штирлиц? — вызывающе помахала ножкой голая Эльза на столе. — Лучше мой стриптиз, чем тот, который видел Айсман?
— Не люблю стриптиз, — сознался морально устойчивый Штирлиц. — Люблю футбол.
— О! — воскликнул Айсман. — Женский футбол — это хорошо! Помню в Мадриде там были такие клевые телки! У одной во время игры порвались трусы. Весь стадион оборжался!
— Какой женский футбол? — поморщился Штирлиц. — Ему предлагают сходить на матч, а он хочет какие-то трусы!
— Отличная идея! — вскочил Айсман. — И как она пришла к тебе в голову? Я бы не додумался! А за кого будем болеть?
— Не знаю. Давай подкинем десять пфефингов, — Штирлиц всегда называл немецкие пфенниги по-разному, всенародно объясняя это презрением к мелким монеткам, а на самом деле потому что не мог запомнить это слово. — Если орел — «Небесные львы», решка — «Морской эдельвейс».
— Монетка есть? — спросил Айсман у Элены. — О, отлично!
Он подкинул монету и полез доставать ее из-под дивана.
— Скоро там? — поинтересовался Штирлиц.
— У, черт! — запыхтел Айсман. — Я, кажется, застрял.
Женщины с радостным визгом, как будто они этого долго ждали, бросились к ногам Айсмана.
— А-а-а! — орал тот, отбрыкиваясь, и в конце концов вылез пыльный и озадаченный.
— Не нашел. Но, по-моему, это был орел.
— Элена! — скомандовал Штирлиц. — Достань!
Девушка полезла под диван. Айсман с вожделением разглядывал ее стройные ножки и белые трусики.
— Что хорошо в женщинах, так это их нижнее белье, — шепнул он на ухо Штирлицу.
— Фу, — сказал Штирлиц. — Эй, под диваном! Сколько там пофингов?
— Десять пфеннигов!
Элена вылезла из-под дивана.
— Возьми себе на мороженое, — сказал добрый Штирлиц.
— А как лежало? — волновался Айсман, проявляя профессиональное любопытство. — Орлом или решкой?
— Кажется, орлом.
— Я же говорил! — воскликнул обрадованный офицер. — И стоило проверять!
— Значит, — решил Штирлиц, — болеем за «Морских львов». Предлагаю сделать флаг.
Он поднял с пола юбку Эльзы, которая, сидя на столе, болтала ногами.
