— Послушай, мой друг… Я поставлена в затруднение. В этом месте у тебя написано…
И она прочла певучим, слегка вибрирующим голосом, с каким-то благоговением, точно читала священные строчки, следующее место:
— «И слезы благодарных, выносливых, простодушно-невинных русских солдат, этих чудо-богатырей родной земли, взбуровили тихое Чаганрыкское озеро. Оно запенилось, почернело и словно подернулось трауром по храбром, неустрашимом герое, майоре Кобылкине, прах которого, заключенный в гроб, везли в это время на лодке истомленные горем солдаты…»
— А сбоку, мой друг, вариант такой:
«И зарыдали они, эти простодушно-девственные чудо-богатыри земли русской, христолюбивые воины нашей родины. Зарыдали они, и капля по капле струились их слезы в тихие воды Чаганрыкского озера, вспенивая его черную пучину. И обыкновенно спокойный Чаганрык отуманился, почернел, как бы подернулся черным флером, отдавая последнюю дань праху безвременной жертвы, ге-роя-болярина, майора Нижнеудинского пехотного полка Аркадия Петровича Кобылкина, моего старого добродея и соратника. Тихо плыла лодка по озеру с гробом, христолюбцы рыдали, и, казалось, вместе с ними скорбел Чаганрык, плакало небо, и тихо грустили горные выси…»
Генеральша и это место прочла с тем же чувством и тем же дрожащим от волнения голосом. Когда она кончила, то взглянула на мужа с благоговейной любовью и восхищением, полная счастия. Потом она перевела взгляд и на меня, взглянув как-то торжественно, словно бы говоря своим взглядом: «Слышал ли ты когда-либо что-нибудь подобное?»
— Как же нам быть, Никс?.. Какой вариант оставить? По моему мнению, оба они так прелестны, так поэтичны, что если б ты спросил моего совета, я бы сказала: оставь оба.
Генерал задумался. Он восторженно устремил в пространство голубые глаза и несколько секунд пробыл в таком положении. Генеральша благоговейно замерла. В эту минуту в комнату заглянула молодая девушка и тоже замерла.
Наконец генерал опустил глаза на корректуру, тихо перечел, тоже нараспев, оба места и опять задумался.
— Ты как думаешь, Мари? Какое место лучше? — наконец спросил генерал.
— Ах, уж лучше не спрашивай, Никс. Я не могу отдать предпочтения. Первое сильнее, но зато во втором столько поэзии… столько поэзии…
— А ты, Наташа, какого мнения?
— По-моему, дядя, первое лучше. И второе хорошо, но первое… грандиозно! — проговорила, входя, девушка.
Генерал не решался.
— Это трудный вопрос! Я и сам в затруднении… А, впрочем, знаете ли, господа, что? Обратимся к постороннему судье. Мнение беспристрастного судьи будет самым верным. Что вы скажете, молодой человек?
Все взгляды обратились на меня. Я, признаться, не был приготовлен к такому исходу.
— Вы откровенно скажите… Не стесняйтесь, молодой человек!.. — поощрял меня генерал.
— По моему скромному мнению, первый вариант будет лучше! — проговорил я.
— А зато как грациозен второй!.. — вступилась генеральша.
— Не спорю, но в первом больше силы…
— Вот мы так и поступим… Оставим первый!.. — решил генерал, взял корректурный лист, перекрестился большим крестом и зачеркнул другой вариант.
Обе дамы ушли.
— Ну, теперь поговорим о деле, молодой человек… Ваше имя?..
— Петр Антонович…
— У меня, Петр Антонович, работы пропасть… Жена и племянница помогают мне, но, кроме того, мне нужен секретарь, которому бы я мог излагать свои мысли, а он бы их записывал, так, вчерне… Окончательно отделывать, конечно, буду я сам… Могли ли бы вы взяться за это?
— Я бы попробовал…
— Вы где кончили курс?
— В Н-ской гимназии.
— Знаю… знаю… Там у меня директор приятель. Должен вас предупредить, Петр Антонович, что я требователен и люблю аккуратность в работе… У меня много перебывало молодых людей, но все как-то мы не сходились… Вот еще недавно: пришел один студент, довольно приличный на вид, взялся за дело, но мало того, что был не аккуратен, а еще фыркал, когда я приказал ему написать слово о спасении души, и отказался… По-моему, лучше не берись… Как вы полагаете?
Я согласился.
Генерал помолчал и потом неожиданно прибавил:
— Вы извините… Один щекотливый вопрос!..
— Сделайте одолжение!..
