Карла не смогла удержаться, чтобы не бросить непроизвольного взгляда на лес, окружавший кладбище. Кто мог такое осмелиться? Шевельнулись лишь один-два листочка, легко спланировав вниз в мягком воздухе. Где-то далеко птицы снова запели, как будто злые духи, пронесшиеся мимо, уже удалились.
* * *
— Это прислала тебе мадам Трюдо, — нервно сказала Луэлья, вручая Карле прут. Он был пластиковый, длиной в три фута, тонкий и гибкий. Карла посмотрела на него и медленно повернулась к Лайзе. Казалось, что девочка шатается от страха.
— Я проведу порку, — сказала Карла. — Ты должна раздеться.
Лайза с недоверием уставилась на нее, потом вдруг пробежала через всю комнату и бросилась в объятия Карле, крепко обнимая ее и всхлипывая.
— Спасибо, Карла! Спасибо тебе большое! Я так боялась, ты не представляешь, как я боялась! Спасибо тебе. Как тебе удалось заставить ее, чтобы это сделала ты? Тебя не накажут тоже? Я так люблю тебя, Карла! — В своем облегчении она говорила бессвязно, срывая с себя платье, белье и поворачиваясь.
Ее кожа была бледной и нежной, округлые ягодицы с ямочкой сверху. У нее еще не было талии, не было грудей, не было волос на ее детском теле. Ночью она хныкала как дитя, крепко прижимаясь к Карле и пряча голову в ложбинке ее грудей.
Карла подняла прут и опустила вниз так легко, как только смогла. Но и это было слишком сильно. Остался красный рубец. Девочка наклонила голову ниже, но не захныкала. Она держалась за спинку стула, и стул дернулся, когда ударил прут.
Было бы хуже, если б это делала мадам Трюдо, думала Карла. Она бы пыталась причинить боль, она хлестала бы так, чтобы потекла кровь. Почему? Зачем? Прут висел безвольно, и она поняла, что для них обеих будет тяжелее, если она не закончит порку быстро. Она снова подняла прут и снова почувствовала, как он впивается в плоть, вызывая ответные вибрации в ее руке, во всем ее теле.
Еще удар. Девочка вскрикнула, и на ее спине появилось пятнышко крови. Карла уставилась на него с изумлением и отчаяньем. Она ничего не могла поделать. Ее рука владела кнутом слишком умело, и она ничего не могла с этим поделать. Она на мгновение закрыла глаза, подняла прут и снова ударила. Лучше. Но вибрации, что начались с первым же ударом, усилились, она чувствовала головокружение и не могла отвести глаз от струйки крови, потекшей по спине девочки. Лайза теперь плакала, тело ее сотрясалось. Карла почувствовала, как в ней самой начинается ответная дрожь.
Восемь. Девять. Возбуждение, охватившее ее, не имело имени, было неведомым, никогда прежде она такого не чувствовала. Вдруг она подумала о Леди, которая говорила с ней когда-то, и сцены из фильма, который ее вынудили смотреть, вспыхнули в ее сознании… …переделай их по нашему образцу и подобию. Она огляделась вокруг в это мгновение застывшего времени и на некоторых лицах увидела нездоровое возбуждение, на других — страх, отвращение или омерзение. Ее взгляд задержался на Хельге, которая закрыла глаза и ритмично покачивалась всем телом. Она подняла прут и хлестнула им так сильно, как только смогла, ударив по стулу со звуком, который вывел всех из его собственного подобия транса. Резкий, щелкающий звук, означавший конец порки.
— Десять! — крикнула она и швырнула прут через всю комнату.
Лайза повернулась и сквозь кипящие слезами глаза, опухшие, некрасивые от плача, сказала:
— Спасибо тебе, Карла, был совсем не больно.
Глядя на нее, Карла поняла, что такое ненависть. Она обожгла ее, исказив все, что она видела. В ее теле возбуждение не находило выхода, отчего огнем вспыхнуло ее лицо, онемели сжатые в кулаки ладони, и вся она наполнилась огненной ненавистью. Она повернулась и побежала.
Перед дверью мадам Трюдо она на мгновение остановилась, сделала глубокий вздох и постучала. Через несколько мгновений дверь отворилась и оттуда вышла мадам Трюдо. Ее глаза еще больше сверкали, а на мучнисто-белых щеках горели цветные пятна.
— Сделано? Дай-ка я посмотрю на тебя. — И она приподняла подбородок Карлы холодными, чуть влажными пальцами. — Да, я вижу, вижу. Я сейчас занята. Вернись через полчаса. Ты все мне об этом расскажешь через полчаса. — Карла еще никогда не видела такой искренней улыбки на лице Учителя, теперь, улыбаясь, она выглядела еще страшнее, чем хмурясь. Карла не пошевелилась, но чувствовала каждой клеточкой тела, что хочет отступить.
