— Тревожные вести, — вздохнул Солдат. — Ты находишься под моей защитой до самого Зэмерканда. Думаю, пора отправляться, и чем скорее, тем лучше. Весть о смерти ХуллуХ'а скоро распространится повсюду. Многие захотят воспользоваться сложившейся ситуацией.
— Согласен.
Солдат был поражен произошедшим в мальчике переменам, ведь когда они виделись в прошлый раз, внешне мальчуган был совсем другим. Тогдашний ИксонноскИ — неуклюжий, бесформенный подросток с угловатыми движениями, тощими коленками и выставленными в стороны локтями — превратился в удивительно ладного парня: мускулистого, прекрасно сложенного, обладателя крепкого костяка. Прежде Солдат не сомневался, что мальчик с возрастом превратится в сгорбленного ссохшегося старца. И вот он — высокое привлекательное создание с телом бравого воина. Не иначе как свершилось потрясающее превращение гадкого утенка в лебедя.
ИксонноскИ перехватил взгляд Солдата.
— Ты внезапно увидел льва вместо страусенка, — сказал он, добродушно улыбаясь. — А дело все в том, что я умею менять облик по своему желанию. Незрелость не замечают, порой жалеют. Мужчину боятся. Оба тела я использую с одинаковой выгодой для себя в зависимости от ситуации. Мне не нужны ни обаяние, ни крепкая мускулатура, но в окружающих смертных они способны вселить страх, любовь или иные чувства. И ты не исключение.
Солдат признал, что мальчик прав.
По пути к квадратному городу Спэгг шепнул Солдату:
— Мы внакладе не окажемся! Чародей, да не простой, а сам Король магов, теперь наш друг. Мы будем богаты, мы оба. В золоте купаться будем. Мы врагов в порошок сотрем, будем давить их ногами, как перезревшие сливы. — Спэгг аж хохотнул от переполнявшего его ликования. — Ну, погоди, капитан Кафф! Мы с тебя кожу снимем и в углях запечем, а потом скормим Ворону! Канцлер Гумбольд полетит в сточную канаву. Я буду канцлером вместо него. А еще я буду Лордом-распорядителем королевской казны и Хранителем обеих Башен.
— А может, тебе удовольствоваться скромным местом королевы? — съязвил Солдат.
— Да, я об этом не подумал, — ответил Спэгг, потирая твердые ладони. — Я назначу тебя главнокомандующим гутрумитской армии, если захочешь.
— Как ты великодушен!
Путники вошли в Бхантан.
Страна переживала нелегкие времена. В тот самый день рано утром придворный поцеловал одного из принцев-близнецов в щеку. Но перед этим втайне от принца слуга нанес на губы красную краску, и теперь на щеке царствующей особы красовалась отметина. Благодаря этому удалось доказать, что близнецы менялись одеяниями покидали дворец через выходы и входы, предназначенные друг для друга. Протокол нарушен! Традиции осмеяны!
Подорваны культурные устои! Государство пошатнулось.
Принцы-близнецы смеются над бхантанскими традициями! А это — самое серьезное преступление, которое только может совершить житель Бхантана.
Знать была перепугана, вельможи раздосадованы и потрясены до глубины души. Среди горожан начались волнения.
— Тысячелетия безукоризненного соблюдения предписанных ритуалов и правил пошли коту под хвост, — воскликнул Первый лорд города, обращаясь к причитающей толпе. — Нас предали двое сорванцов в королевских мантиях. Подлые низменные создания! Хуже ящериц!.. По моему мнению, их нужно изгнать! Выслать из города! Отправить в глушь. Пусть живут там среди волков и себе подобных! Долой!
Два принца, не старше четырнадцати лет от роду каждый, стояли на ступенях дворца и презрительно оглядывали толпу. Розовый принц махнул оратору рукой, будто отмахиваясь от его слов. Белый принц не отводил высокомерного взгляда от Первого лорда.
— Мы здесь правители, — заявил Белый принц.
— Мы устанавливаем здесь обычаи и ритуалы, — заявил Розовый принц.
— Мы правим законом на этой земле, — продолжили они в унисон. — Мы решаем, кого изгонять, а кого оставлять.
Толпа колебалась. За кем же последовать? За Первым лордом, который знает все правила? Или за принцами, которые, по их собственным словам, являются законными правителями? Непросто тут разобраться.
Судьи в напудренных париках, прелаты, придворные — все стали на сторону Первого лорда. Их выбор был предрешен. Нянька и мать остались с близнецами. Им выбирать было не из чего.
