Фляжка понемногу пустела. Они должны торопиться. Они не отважатся быть трезвее.
Сенатор Дейн недовольно зашевелился и мысленно послал проклятие доносящемуся журчанию смеха. Прекратите хихикать, идиоты, подумал он. Я опять потерял их.
– Сладкосердечный, – весело пропела древняя девочка-подросток из Южной Америки, мадам Сант-Анна – святая, сказочная Анна, – не плачь!
Возникло мысленное изображение толстого плачущего ребенка с лицом Дейна.
Дейн ответил другой картинкой: в мадам Сант-Анну стреляют пистолеты, в нее всаживают тысячи шпаг.
Но это не я.
– Разве я беспокоюсь?
Хихиканье.
Ничего, скоро ты заплачешь. Изображение безымянной могилы. Сенатор сделал непристойный жест, но на самом деле он не так уж и разозлился. Он вновь попытался проникнуть в сознание Конута, но не преуспел в этом и наполовину, тогда, чтобы утешиться, он создал изображение пошатывающегося, страдающего тошнотой пьяницы и весело заулыбался. Еще немного полюбовавшись своим творением, сенатор швырнул болезненную мысль одному из черных слуг, в ожидании, пока тот принесет ему сласти.
Сенатор Дейн никогда не напивался, но наблюдал, как это делают обычные люди, и знал, к чему это приводит. Иногда бессмертные позволяли себе такое же избирательное расслабление при помощи алкалоидов. Дейн был совершенно уверен, что количество алкоголя, при котором мозг не поддается управляющему воздействию, должно отключить и моторные рефлексы. Эти пьяницы свалятся у подножия холма, падая друг на друга. И конечно, они не смогут найти убежище бессмертных – хотя мозг дикаря оказался достаточно сильным, и, возможно, он сумел что-то им передать; но нет – сам Эст Кир выбирал племя Матасуры для экспериментов. А от него ничего не скроешь. Значит, они не найдут.
Но они уже почти отыскали убежище. Когда-то это был курортный отель, подходящий для всякого рода сборищ, которые боятся посторонних глаз. Бессмертные перекупили его у гангстера, который, в свою очередь, приобрел отель у (более или менее) законных владельцев. Гангстер мешал бессмертным, и они избавились от него, совершив, по их мнению, весьма добродетельный поступок – убили убийцу.
Теперь все дороги, ведущие к отелю, были разрушены, и в пределах двадцати миль не осталось другого жилья. Устроить это стоило недешево, но бессмертные еще полвека назад спланировали грядущую эпидемию и позаботились о своей безопасности; когда дело касалось подобных вопросов, цена в их планах занимала последнее место.
Здесь была комната для каждого из семидесяти пяти бессмертных, собравшихся со всего мира, – от детей лет шестидесяти до самого старого, родившегося при Калигуле. (Очень немногие родились ранее двадцатого столетия; это объяснялось недостаточным в то время развитием медицины; но уж выглядели они так, словно не собирались умирать вообще.)
Здесь находились женщины, которых в результате многократных пластических операций на определенном расстоянии можно было принять за юных девушек. Имелись среди бессмертных и выглядевшие глубокими стариками – Эст Кир с его синюшным лицом и шрамами, коренастый римлянин, весь покрытый безобразными рубцами, лысый толстый негр, родившийся в рабстве у богатого плантатора в Вирджинии. Цвет кожи не имел значения для бессмертных, так же как раса и возраст – учитывалась только мощь. Они были сильнейшими в мире, так как подстраховывались, убивая слабейших.
И тем не менее они были трусами. Стадом, как дикие гуси, кочевали в поисках благоприятного климата: покинули Европу в начале двадцатого века, исчезли из района Тихого океана в период ядерных испытаний в 1950-е годы. Они загодя покинули Северную Африку перед арабо-израильскими конфликтами; никто из них не был поблизости от землетрясения или извержения вулкана, каждый из них, едва он понимал, кто он такой, берег свою бесконечную жизнь, окружая себя стенами и охранниками. Они были трусами. И обладали скупостью очень богатых. Да, у них имелись все недостатки, кроме естественной смерти.
В огромном отеле, который обслуживали прилетевшие сюда раньше суданцы, в совершенной недосягаемости для окружающего мира, защитившись даже от возможного столкновения с любопытными полным незнанием языка, они готовились пересидеть эпидемию.
