Генерал Гийемино, начальник штаба вице-короля, находившийся в авангарде, присоединил к своим войскам отставших, которые искали прибежища в авангарде. Он доблестно держался и спас эту маленькую воинскую часть своим присутствием духа, хотя неприятельская кавалерия несколько раз отрезала его от 4-го корпуса. Вице-король удержал свою позицию до ночи, а затем воспользовался темнотой, чтобы добраться до Красного, куда он подошел к нам поздно ночью, так как должен был обойти дорогу справа [217] .
Пушечные выстрелы и сообщения отставших дали знать императору, что вице-король, запоздание которого беспокоило его, подвергся нападению; он приказал одному из своих адъютантов, генералу Дюронелю, взять два батальона гвардейских стрелков и два орудия, двинуться навстречу вице-королю и помочь ему проложить себе дорогу. Едва только генерал Дюронель во главе этого отряда, находившегося под командой генерала Буайе, миновал арьергардные посты, как наткнулся на многочисленный отряд казаков, которые, однако, отошли при его приближении. Он шел слева от дороги, чтобы легче было маневрировать. На половине пути от Катова (Кутькова) он заметил на расстоянии пушечного выстрела от него большие кавалерийские силы, выстроившиеся в боевом порядке по другую сторону дороги. Он тотчас же приказал образовать каре и дать несколько пушечных выстрелов, чтобы прощупать намерения неприятеля, который ответил ему артиллерийским огнем, не предпринимая больше ничего. Генерал Дюронель отдавал себе полный отчет в значении порученной ему диверсии и был преисполнен доверия к старым усачам, находившимся под его командой; поэтому он без колебаний продолжал свой путь, оставляя неприятельскую кавалерию за собой в тылу. Когда он подошел к дефиле и услышал оживленную перестрелку, то заключил, что вице-король ведет бой против крупных неприятельских сил, и поручил трем польским гвардейским уланам, находившимся при нем, попытаться обогнуть овраг слева, добраться до вице-короля и предупредить, что он, то есть Дюронель, идет к нему на помощь, чтобы облегчить его движение на Красное, где его ждет император.
Дойдя до русских, Дюронель едва успел дать по одному выстрелу из своих пушек и убрать их внутрь каре, как подвергся нападению многочисленной кавалерии и обстрелу из многочисленных артиллерийских орудий. Русская кавалерия тщетно пыталась прорвать наше каре; ее атаки были отражены с большим хладнокровием и, отвагой; но неприятельские силы росли и постепенно занимали всю равнину, так что невозможно было дольше откладывать отступление, чтобы не рисковать понапрасну 600 человек из доблестной гвардии, единственного корпуса, который еще сохранил свою выдержку. Дюронель отступал в полном порядке. Хотя он подвергался оживленным атакам и неприятель преследовал его на протяжении целого лье, Дюронель произвел свой маневр не торопясь и сохраняя такой порядок, что кавалерия должна была прекратить свои атаки. Артиллерийский огонь вывел у него из строя несколько человек. Он присоединился к армии как раз в этот момент, когда генерал Латур-Мобур, согласно полученному им приказу, шел к нему на выручку со своим кавалерийским корпусом.
Император обеспокоился, когда выяснилось, что часть его гвардии вступила в бой и отрезана, так как ни одна из посланных им разведок не могла проникнуть к отряду Дюронеля; он был поэтому доволен уже чем, что отряд вернулся; но вскоре он был еще более обрадован, когда прибыл вице-король, которому эта диверсия помогла выйти из боя. Император пригласил к ужину его и генерала Дюронеля, которого он несколько раз в продолжение ужина осыпал похвалами.
Всякого другого полководца удручало бы это событие, которое расстраивало все расчеты его и во всяком случае могло поставить под угрозу все наши отставшие корпуса, если бы у неприятеля была определенная решимость. Но императора не могли одолеть неудачи; чем больше была опасность, тем упорнее он был в своих действиях, и наперекор злосчастной судьбе он решил лучше дать сражение, чем покинуть в беде князя Экмюльского и герцога Эльхингенского [218] . Он снова послал им те приказы, которые давал уже несколько раз, а именно ускорить свои передвижения. Но была ли дорога свободной? А если приказы и дойдут по назначению, то попадут ли они вовремя?
