Поход Черного Креста - страница 17

— А ну-ка посмотрим, на что ты надеешься, — предложила она, залихватски тасуя извлеченную из шкатулки колоду карт.

Эрилл протянула было руку, но остановилась:

— Да ну их, эти предсказания. Будь что будет. Иди поморочь голову кому-нибудь другому. Я думаю, сегодня многие готовы порядком заплатить за твои байки. А я не хочу знать о том, что случится.

— Да ладно тебе, выбери три карты, и все, — чуть обиженно пробубнила Боури.

Эрилл, лишь бы отвязаться, сняла три верхние карты с подставленной ей колоды и отвернулась.

Внимательно поглядев на выбранные карты, Боури вдруг изменилась в лице и поспешила убрать колоду в шкатулку.

— Ну, что там у тебя? — словно невзначай поинтересовалась Эрилл.

— Ты, подруга, видать, слишком обкурилась, — буркнула гадалка. — Даже карты выбрать толком не можешь. Чушь какая-то получается…

Стараясь не встречаться с девушкой взглядом, Боури заторопилась к лестнице. Эрилл чертыхнулась и пожала плечами. Становилось холодно, ночной ветер проникал под ее легкую одежду. Ветер последней в ее жизни ночи…

— Черт бы побрал эту Боури! — в сердцах воскликнула Эрилл, обращаясь к темноте. — Я не хочу умирать!

— Еще бы. Никто не хочет, — ответила ей ночь.

Эрилл замерла, затаив дыхание, затем резко обернулась. Никого… «Опиум», — многозначительно кивнув сама себе, подумала она.

— Но умирать вовсе не обязательно, особенно тебе, — заверила ее ночь.

Эрилл непроизвольно потянулась к маленькому кинжалу, висевшему у нее на поясе.

Откуда-то из темноты вдруг выступила фигура в черном балахоне с капюшоном, надвинутым на лицо. В детстве, живя в Ингольди, Эрилл иногда видела жрецов Сатаки, и сейчас ей не нужно было объяснять, что за человек оказался перед ней.

— Только те, кто сопротивляется Сатаки, должны умереть, — прошептала зловещая тень. — Властители Гильеры отвергли божественную силу, а простые жители и гости города тут ни при чем. Жаль, что порой народ должен расплачиваться за грехи своих правителей.

Эрилл во все глаза разглядывала мрачный силуэт, все еще подозревая, что происходящее — плод ее подогретого опиумом воображения.

— Выбор за тобой, — прошептал жрец, делая шаг вперед. — Сатаки или смерть. И выбирать придется прямо сейчас, девочка.

Рука Эрилл легла на рукоять кинжала, но тут же отдернулась. Бесполезно рассчитывать на оружие, когда перед тобой лишь ночная тьма, принявшая вид висящего в пустоте балахона.

— Выбирай!

— Сатаки! — выдохнула Эрилл, с ужасом наблюдая, как тень приближается к ней еще на шаг.

— Мудрый выбор, детка. Но учти — назад дороги нет. Эрилл обалдело кивнула. — А теперь держи это.

Черный рукав взметнулся в воздух, и в подставленную руку Эрилл легла какая-то холодная тяжесть. Поднеся руку к лицу, Эрилл разглядела диск из черного камня, копию золотого медальона жрецов Сатаки.

— Ты должна будешь выполнить приказ Сатаки, честным служением ему доказать свою веру, — перешел жрец на хриплый шепот.

И тут он объяснил, что нужно делать, потом рассказал, какие кары ждут ослушников и предателей. Каждое слово жгло Эрилл, как капля кислоты, падающая на кожу.

Неожиданно черный балахон растворился в ночной темноте. Эрилл нагнулась, пытаясь разглядеть хоть какие-то следы: человек ли с ней говорил, дух ли? Опиумный кошмар?

Холодная тяжесть каменного диска продолжала давить на руку.

Где-то в глубине души Эрилл звучал голос, умолявший ее вышвырнуть медальон в ночную темноту. Но… черная тень ясно сказала, что нужно делать, и Эрилл могла лишь подчиниться приказу. Медленно, словно лунатик, она подошла к краю крыши и стала спускаться по лестнице.

Город был охвачен ужасом. Власти попробовали было ввести комендантский час, но толпы беженцев, наводнившие улицы и площади, сделали эту затею невыполнимой. Люди были повсюду: в домах и во дворах, в узких переулках и на центральных улицах. Власти Гильеры попытались привлечь к обороне города всех способных держать оружие и организовали из жителей города и беженцев ополчение, но что в том толку, когда город переполнен? Было ясно, что скоро обнаружится нехватка еды, затем воды, едва ли не раньше захлебнется канализация, и город задохнется в зловонных испарениях. В любом случае, даже выдержи стража и ополченцы первый штурм, долгую осаду город не осилит. Участь Гильеры — вопрос нескольких часов, возможно дней. Все осознавали эту обреченность. Все знали о безжалостности сатакийцев. Ни одна армия, ни один город не могли устоять против них. Выбор был прост — сдаться или быть уничтоженными. Гильера выбрала борьбу.