Я не любил одиночество, но мне нравилось побыть одному. Она не всегда могла этого понять. Я и сам иногда понять не мог, почему одиночества избегал, но всеми силами к нему стремился.
Время 20:00
Да, второй виски был намного лучше. Мягкий и приятный на вкус. Опьянение чувствовалось все больше. Я понял это, потому что идиотская ресторанная музыка начала тянула в пляс. Хотелось пританцовывать и щелкать пальцами в такт. До конца рабочего дня оставалось не так много времени и это добавляло оптимизма.
Оптимизм уменьшился, когда я услышал новый шум в ресторане и незнакомые голоса. Видимо, пришли новые гости и их было много. Я глотнул виски, запил пивом, слегка поморщился и вышел в зал.
Я был прав – пришел новый стол. Но людей оказалось не так много, как мне показалось – это была парочка с двумя детьми, просто ребятня создавала столько шума, будто в ресторан завалилась веселая свадьба.
Я нормально отношусь к детям, по крайней мере, не имею ничего против них. Но когда они появлялись в ресторане, это превращало работу в сущий ад. А когда в ресторане появлялось несколько семей с детьми, то мелкие собирали целые банды и носились по залу как будто на сраной школьной перемене.
Родители приходили в ресторан отдохнуть и почему-то считали, что все проблемы по вниманию за их чадами должны ложиться на плечи официантов и
другого персонала.
Обычно же дети становятся предоставлены сами себе. Бегают по ресторану, как будто так и желают, чтобы ты споткнулся, перевернул поднос и уронил его содержимое на маленькую головушку.
Дети еще не вошли в ресторан, но уже начали громко что-то заказывать. Кричали про картошку фри и пиццу. Глава семейство с угрюмым лицом усадил задницу на диван и хмуро начал изучать меню. Мамаша плелась где-то сзади, разговаривая по телефону.
Типичная семейка, которая притащилась в воскресенье вечером в ресторан. Для подобных персонажей этот выход в свет не является чем-то важным и торжественным, а воспринимается как рутинный выход из дома с возможностью не готовить еду самим.
Выглядели они вполне обычно, но этот стол истощал нотки негатива и усталости. Усталости от жизни, которая свойственная родителям и разным госслужащим.
Весело было только детям и их беспочвенная радость начинала постепенно действовать на нервы.
– Это твой стол. Дети, как ты любишь. – подбодрила меня Лена.
– Да уж. Я думал, этот день уже не сможет меня ничем удивить. Кстати, скажи им, что картошки фри и пиццы у нас нет.
– Сам скажешь. Слушай, а какого хрена от тебя пахнет перегаром еще больше?
– Еще больше, чем от кого?
– Чем утром. Ты до сих пор пьешь что ли?
– Разве это уже имеет значение?
Наверное, говорил я очень медленно. Язык мой немного заплетался, а глаза приятно слипались. Виски и пиво подействовали незамедлительно, я и правда чувствовал себя достаточно пьяным. Достаточно пьяным, чтобы отработать еще несколько часов и не сойти с ума.
– Нельзя работать пьяным, понимаешь! И нельзя пить на работе, это же каким больным надо быть?
Я и правда был болен, правда пока не мог придумать название своему диагнозу. Лене было плевать, она продолжала громким шепотом на меня орать
– Короче, я задолбалась. Завтра скажу управляющей, чтобы делала с тобой, че хочет. Пусть штрафует или увольняет. Мне насрать.
Нельзя сказать, что ее слова меня как-то задели или заставили задуматься. Я не понимал, зачем мы так долго сражались за демократию, а потом за нее еще и голосовали, если я даже не мог выпить, когда этого захочу.
Да уж, виски с пивом и правда неплохо работали. Я постепенно терял контроль над ситуацией, которого изначально было не очень много. Я пил во время работы и перестал бояться последствий, инстинкт самосохранения постепенно таял где-то внутри меня. Мотивации перестать пить было слишком мало, а похмелье было слишком сильным, чтобы его терпеть.
Пока Лена терроризировала меня своими нравоучениями, загорелась кнопка. Нажал ее одинокий мужик. Я двинулся в его сторону, но в этот момент на кнопку нажала и семейка. Мужик был первым, так что я продолжил идти к нему. Нужно было быстро от него отвязаться, чтобы принять заказ у папы с мамой и их белокурых детишек.
