— У вас перекусить можно? — спросил Сергей Викторович, подойдя к стойке.
— Вполне! Только холодными закусками, — отступил в сторону щеголеватый буфетчик, чтобы посетитель мог разглядеть тарелочки с богатым набором бутербродов, стоявшие пестрыми рядами на пластиковых полках.
Друян попросил подать ему бутерброд с севрюгой и неожиданно для себя заказал сто пятьдесят граммов водки. «Приеду домой, может, усну», — подумал он, садясь за свободный столик. Прожевывая янтарные ломтики рыбы, Сергей Викторович удрученно думал, что дело об ограблении Шарфиной, несмотря на его кажущуюся заурядность, будет не из легких, а налет чертовщины, возникший в самом начале расследования, и неизвестные покровители Зои Федоровны, занимающие, по слухам, высокие посты, ничего, кроме крупных неприятностей, ему не сулят. Придя к такому неутешительному выводу, Друян снова прошел к стойке и заказал себе еще порцию водки, хотя к спиртному обычно относился равнодушно.
— И бутерброд будете брать? — предупредительно осведомился буфетчик, ставя на стойку рюмку с водкой.
— Не надо, — отказался следователь. — Я еще тот не осилил. Эта севрюга, наверное, вместе с Адамом на свет появилась, — не удержался он от язвительного замечания. — Жуешь, как резину.
— Какую дали, той и торгуем, — примирительно улыбнулся буфетчик.
…Зоя Александровна, встретив мужа в прихожей, удивленно распахнула большие серые глаза:
— Что-нибудь случилось, Сергей?
— Ничего, — благодушно ответил Друян.
— Так, мелочи… И, распуская узел галстука, небрежно обронил: — Труп у нас из морга ушел. Женский.
Заметив неподдельный испуг жены, попытался ее успокоить:
— Да это ерунда! Где-нибудь объявится… Далеко в домашних тапочках не уйдешь.
— Кирилл!! — встревоженно позвала Зоя Александровна сына. — Иди сюда, отцу плохо!
* * *
Операция по сбыту книг казалась Павлу Романовичу делом простым и быстрым: человек, заказавший эти старинные фолианты с непонятным шрифтом, был Сбитневу давно знаком. Он уже не раз приобретал у него старинные иконы и рукописные книги, похищенные его помощниками в северных заброшенных монастырях и церквях. Беспокоило только одно: настоящей цены этой кипы книг Сбитнев не знал, а спрашивать у кого-либо совета опасался. После недолгих размышлений Павел Романович решил прибегнуть к нехитрому приему: показать скупщику всего несколько книг, причем не самых древних на вид, а тогда уже, в процессе торга, ориентировочно определить цену всей партии. Показывать товар Павел Романович решил на своей городской квартире. Набрав по памяти номер постоянного клиента, Сбитнев дождался ответа и нарочито равнодушным тоном сообщил:
— Узнали, Лев Ефимович? У меня для вас приятная новость есть… Какая? Ну, по телефону долго рассказывать. Приезжайте, не пожалеете. Да… Хорошо, жду после шести. Только не задерживайтесь: мне сегодня еще с одним другом встретиться надо.
Закончив телефонный разговор, Павел Романович посидел некоторое время возле письменного стола, затем прошел на кухню проверить на всякий случай свои запасы: Лев Ефимович любил неторопливый разговор под чашечку крепкого кофе и обязательно свежемолотого. Растворимых сортов не признавал. Не отказывался он и от рюмки коньяка. «Нехристь, а толк в напитках понимает, — иронично думал Павел Романович, заглядывая в кухонный шкаф и холодильник. — Ну, кофе, понятно, — мысленно рассуждал Сбитнев, — вы там с арабами рядом устроились. Все привычки их перехватили. Потому и перебираете: подавай вам только «мокко» или «робусту». А коньяк вас кто научил хлестать? Мусульмане вообще спиртное не употребляют, да и ваша религия пьянство не одобряет».
Гость пришел без опоздания: в начале седьмого вечера он уже сидел на диване и бережно перелистывал пергаментные страницы древних рукописей. Павел Романович перенес для удобства к дивану журнальный столик, выложил на него четыре фолианта, а сам ушел на кухню готовить угощение. Через несколько минут хозяин квартиры поставил на столик две чашечки с дымящимся кофе и бутылку коньяка с рюмками.
— Ну как, ознакомились? — спросил Сбитнев гостя, разливая коньяк по рюмкам.
