Стейнер ждал в саду. Он взял меня под руку и увлек в аллею прогуляться вдвоем, как бывало. Он так и стоит у меня перед глазами: струящиеся, серебристые в лучах солнца роскошные волосы, безупречные складки на брюках. На пальце сверкал перстень. Мы шли по берегу бухточки, вдоль излучины за мысом, застроенной богатыми виллами и особняками. Время от времени у самой поверхности воды скользила, мерцая серебром, спинка окуня или форели. Издалека доносились отзвуки веселой музыки: в каком-то ресторане праздновали свадьбу. Стейнер улыбался. Его поплиновая рубашка голубого цвета очень шла к глазам. Он был в сандалиях на босу ногу.
— Знаете, Бенжамен, вы мне чем-то симпатичны.
Он взъерошил мне волосы; от этого фамильярного жеста я залился краской.
— Мы с вами встретились при таких обстоятельствах, что вряд ли могли друг другу понравиться. Но, поверьте, я о вас самого высокого мнения! — И Стейнер по-отечески обнял меня за плечи. — Поэтому ваш вид тревожит меня: вы как в воду опущенный. Я хотел предложить вам кое-что, но боюсь, вы обидитесь.
— Я что-то не понимаю…
На самом деле я догадывался, куда он клонит: сейчас станет вербовать меня в последователи, предложит примкнуть к ним. Я был бы даже разочарован, если бы он не попытался.
— Вопрос настолько щекотливый, что я не знаю, как начать. — Стейнер повернулся ко мне и пристально посмотрел прямо в глаза — его излюбленный прием. — Уверен, вам это покажется странным. — Он закусил губу, задумчиво потер подбородок. — Вы обратили внимание, Бенжамен, как меняется лицо моей жены по нескольку раз на дню? То она выглядит молодой, то старухой.
— Да, меня это поразило с самого начала.
— Вы, может быть, думаете, что она владеет каким-то особым искусством косметики, или что на нее так благотворно действует отдых, или что дело в особенностях обмена веществ. Но это не так.
Он помедлил. Я, сбитый с толку, ждал, что последует дальше.
— Франческа молодеет на глазах, Бенжамен, потому что почти каждый день — когда она на мызе — она прикладывается к устьям юности.
Меня кольнуло нехорошее предчувствие.
— Постойте, Бенжамен, не перебивайте меня, сначала выслушайте: вы вообще замечали когда-нибудь, что от каждой женщины исходят как бы флюиды, создавая только ей присущую атмосферу? И что атмосфера эта ощущается, влияет на каждого, кто с нею рядом?
— Да, что-то в этом роде…
— А замечали вы, что с возрастом эта неуловимая аура слабеет: так улетучивается букет вина, если оставить бутылку открытой?
— М-мм…
— Так вот, узницы в нашем подземелье тоже выдыхаются, как пролитые духи, или, знаете, как цветы, которые особенно сильно пахнут, увядая. А их аромат уходит через оборудованные в камерах отдушины по специальным трубам, на другом конце которых установлены воронки. Через них мы — Франческа, Раймон и я — вдыхаем пары юности. Они-то и подпитывают наши силы.
Кажется, меня держали за дурачка и вешали на уши длиннейшую лапшу.
— Месье Стейнер, — сказал я, — я сегодня не расположен шутить. И не надейтесь, что я куплюсь на ваши бредни.
— Мне было бы даже обидно, Бенжамен, если бы вы сразу поверили. И все-таки это правда.
— Чего вы добиваетесь от меня?
Мелькнувшая в его взгляде насмешливая хитреца мне не понравилась. Заложив руки за спину, он прошелся передо мной.
— Еще раз повторяю, Бенжамен, меня тревожит ваше здоровье. Вы посмотрите на себя — краше в гроб кладут. Я хочу помочь вам. Вот что я предлагаю. И заклинаю вас, не говорите сразу «нет».
Стейнер прикрыл глаза, как бы собираясь с мыслями, и опустил ладони мне на плечи.
— Вы уступаете нам Элен, мы оставляем ее в подземелье, а взамен даем вам вдохнуть ее флюиды, подзарядиться ее изумительной жизнеспособностью, которой вам так недостает.
Он выпалил это на одном дыхании. Я стряхнул его руки и рассмеялся каким-то нервным смехом.
— Так вот оно что! У вас сорвалось похищение, и теперь вы не желаете ее отпускать. Она вам, видите ли, нравится! Хотите надуть меня, как я раньше не догадался!
Стейнер поморщился.
— Да… да вы… — я заикался от возмущения, — ну вы и наглец! За кого вы меня принимаете? Этот номер у вас не пройдет: или вы возвращаете мне Элен, или… или я устрою скандал прямо здесь, в ресторане.
