— Знаю, а я просто стояла там. Он заговорил со мной, а я просто стояла.
— Ну, возможно, ты увидишься с ним снова.
Ее взгляд на мир всегда был позитивным.
Я оперлась на оконную раму.
— Скорее всего, я вновь сваляю дурака.
— Не желаю слушать жалобы, — сказала она, глядя краем глаза в окно, затем выпрямилась. — Это просто куча старых камней, а выгравированные на них имена едва ли можно прочесть.
Я притворилась шокированной этой фразой.
— Это история. Сэмюэл Адамс и Пол Ревир похоронены здесь.
— Тебе недостаточно истории в школе?
— Нет. Я могу гулять там весь день.
Мы сели за один из столиков, листая книжки с картинками. Это было любыми занятием Афтон в библиотеках. Иллюстрации вдохновляли ее на творчество.
Она вздохнула.
— Я голодная. Давай пообедаем.
Мы забрали наши сумки из гардероба и написали Нику. Он сказал нам идти без него. Афтон и я недоуменно переглянулись. Ник никогда не отказывался от еды. Мы разделались с лимонадами и солеными крендельками в Коммоне[1] и вернулись в «Атенеум». Я отправила Нику сообщение о нашем возвращении, прежде чем отдать сумку.
Затем Афтон потащила меня на экскурсию по захватывающим дух комнатам, заполненными высокими книжными шкафами с устремленными ввысь окнами и к внутреннему дворику с балконами, мы поднялись на одном из маленьких лифтов в читальный зал на пятом этаже.
За исключением нескольких посетителей, комната была свободна. Мы нашли книги необходимые для летних проектов Афтон и Ника и разместились за одним из столов в середине зала. В частной школе самым отстойным было то, что каждое лето мы должны писать сочинение на каникулах. Поскольку я ненавидела, когда над головой висит список дел, то свое уже закончила.
— Мятную жвачку? — протянула Афтон пачку, пока листала небольшой учебник о Криспе Аттаксе — афро-американском политическом активисте, которого застрелили во время «Бостонской резни».
— Конечно. Спасибо.
Я схватила одну пластинку и засунула ее в рот. Затем открыла блокнот и приготовила карандаш, чтобы сделать заметки об Сэмюэле Адамсе для Ника.
Парень, с которым я столкнулась в Детском зале, подошел к столу на другом конце комнаты, осторожно неся большую книгу. Он выделялся в консервативной атмосфере библиотеки своими растрепанными волосами и кожаной одеждой, плотно облегающей его подтянутое тело. Плавным движением парень сел и начал листать том.
Сидя за нашим столом, я тайком поглядывала на него. Он провел рукой по своим взъерошенным волосам, пока изучал страницы, а я не могла отвести взгляд. Казалось, что все в комнате исчезло, что каждое свое сексуальное движение он делал только для меня.
Парень поднял взгляд и встретился со мной глазами.
Поймал врасплох. Я поперхнулась своей мятной пластинкой.
Он напряженно смотрел на меня в течение нескольких секунд, затем уголки его губ приподнялись, и вновь появились ямочки на щеках. Я закашлялась. Из-за мятной жвачки, спускающейся вниз по пищеводу, почувствовала небольшую боль.
«Ладно, перестань пялиться и сделай что-нибудь». Я открыто ему улыбнулась, продолжая вертеть пальцами карандаш, пока тот не упал. Глаза парня весело блеснули, и он кивнул мне.
— Шшш, — прошептала Афтон, когда карандаш застучал по столу.
Я взглянула на нее. Сосредоточившись на книге, она накрутила прядь своих темных волос на палец и даже не заметила этого. Порыв воздуха налетел со стороны парня и разметал ее волосы. Я вновь взглянула на него. Страницы его книги колыхнулись и вернулись на место.
Он исчез.
— Что за…
— Тсс, Джиа. — Афтон посмотрела на меня поверх своей книги. — Эй? Если ты забыла, мы в библиотеке.
Я встала, чтобы лучше осмотреть зал. Биография Сэмюэля Адамса выскользнула из моих рук, а затем упала на стол.
— Что случилось? — спросила Афтон.
Дождь стучал по стеклам высоких арочных окон. Рассеянный свет отбрасывал тени в укромные уголки и закоулки зала.
Парень не подошел ни к одному из других столов.
— Этот парень просто исчез.
— Какой парень?
— Обалденно горячий парень из Детского зала. Он сидел там, — я указала на пустой стул. — Я отвернулась на секунду, и он исчез.
Афтон наклонилась вперед, нахмурив свое безукоризненно накрашенное лицо.
