Все эти годы я довольствовалась единственным видео о моей маме, которое у нас было. Его сняли в мой четвертый Хеллоуин, мы оделись ангелами, танцевали и смеялись на кухне. Изображение дергалось, потому что отец смеялся вместе с нами во время съемки. Я всегда верила, что мама любит отчима, но теперь не была так уверена.
Следующая вещь, которую протянул мне Керриг, шокировала. У меня перехватило дыхание, когда я просмотрела письмо, написанное витиеватым почерком моей мамы. Разум заволокло туманом, края моей воображаемой реальности о счастливом замужестве моих родителей испарялись с каждым прочитанным словом.
«Мой дорогой Керриг,
я никогда больше не полюблю никого так, как тебя. Я должна бежать, чтобы защитить нашу малышку. Боюсь, что пророчество говорит о нас. Я знаю Беспорочную ведьму, которая наложит защиту на ребенка и меня. Пожалуйста, не преследуй нас. Это приведет нас троих к смерти. Я молюсь, что однажды наша семья сможет воссоединиться. Если все закончится плохо, знай, ты сделал меня счастливее, чем что-либо в жизни. Я рискую всем ради нашей любви и умру, защищая ребенка.
Всегда твоя, М*».
Я выронила письмо на стол. Это нереально. Это ошибка. Она любила отца. Она вышла за него замуж.
Но без сомнений это характерный завиток М со звездой в конце строчки моей матери. Каждый День рождения, Рождество и Пасху отец получал от нее открытки, сложенные дома в нашу коробку воспоминаний, с точно такой же подписью.
Ник и Афтон вновь стали наблюдать за мной заинтересованными взглядами, поскольку я смотрела в окно, пытаясь восстановить душевное равновесие. Люди сновали по тротуарам, машины тормозили, обгоняли и мчались по бульвару. Черный кот пересек улицу, напоминая мне бабушкиного кота Барона.
— Я не жду, что ты сразу же поверишь мне, — заверил Керриг, вновь привлекая мое внимание к столу. — Но подумай о событиях последних нескольких дней, и спроси себя, возможно, это правда.
— Почему никто не сказал мне? — я потерла глаза ладонями. — Мне жаль. Всего слишком много, чтобы принять.
Я взяла бумажную салфетку с коленей и протерла ею нос.
— В мамином письме упоминалась ведьма?
— Не уверен, что следует рассказать тебе эту часть, — сказал Керриг. — Ты восприняла остальное не так уж хорошо, да?
— Я в порядке. Что может быть хуже того, что случилось? По крайней мере, ты не ужасный отец, как я считала. Всю. Свою. Жизнь. — Я подняла бокал и сделала глоток сока, пытаясь продемонстрировать силу, которой не было. Хотя на самом деле я хотела уйти, попинать боксерскую грушу и собраться с мыслями.
— Тогда ладно. — Керриг сделал еще один глоток кофе и прочистил горло. — Только одна достаточно способная Беспорочная ведьма в этих краях может создать защищающие чары. Ее имя Кэти Кернс.
Я выплюнула сок изо рта, запачкав Ника и стол.
Ник вздрогнул.
— Фу, Джиа!
Я поставила стакан обратно на стол.
— Ты сказал Кэти Кернс?
— Да.
— Бабушка?
Над дверью звякнул колокольчик. Я не хотела проверять, кто пришел в кафе, но удивленное лицо Ника заставило меня повернуться.
— Бабушка? — прохрипела я.
Бабушка уставилась на Керрига.
— Мог бы и сказать, где встречаемся. Если бы не Барон, я бы не смогла тебя найти.
— Мои извинения, — сказал Карриг. — Местность мне незнакома, поэтому я не был уверен, где мы окажемся.
Бабушка поставила свою дизайнерскую сумку на пол и заправила выбившуюся прядь волос обратно в пучок. У отца с бабушкой были одинаковые ярко-рыжие волосы, но ее уже тронула седина. Бабушка была маленькой и изящной, а отец большим и высоким. Он пошел в отца, а не в нее. Одетая в белые брюки, темно-синюю блузку и яркий шарф, элегантно повязанный вокруг шеи, она выглядела так, словно только что сошла с обложки журнала из пятидесятых. В шестьдесят три года бабушка казалась моложе своего возраста и была в отличной форме.
— Ник, будь хорошим мальчиком и принеси мне стул, — попросила бабушка. Она махнула рукой, словно прогоняла насекомое, но я ничего не увидела.
Ник поднял бровь и с любопытством посмотрел на нее, затем встал и предложил свое место.
— Спасибо. Какой хороший мальчик. — Бабушка потрепала Ника за руку. — Не мог бы ты принести мне чашечку горячего чая? Эрл Грей, если у них есть, дорогой.
