И он снял старую книгу форматом в четверть листа в коричневом пергаментном переплете.
— Это один из ваших соотечественников, Шарль Патэн. «Трактат о горючих торфах», 1663 год, раритет. Патэн был приговорен к пожизненным работам на галерах в 1668 году за то, что приобрел запрещенные книги для библиотеки своего отца. Естественно, он бежал из страны. Факультет в Падуе присвоил ему звание профессора хирургии. В ту эпоху он еще заботился о привлечении оригинальных умов! Не то что ныне, увы… Если у вас есть время, я могу вам показать мои грязи.
Перуккио с гордостью продемонстрировал свою коллекцию, находившуюся на верхних этажах его дома. Ему пришлось перепланировать аж четыре комнаты, чтобы разместить свои лечебные грязи. Каждая из них находилась в сосуде, на котором было указано место и год сбора. Абано 1967, Экс-Ле-Бен 1970, Хаконе (Япония), Ноборибецу (Хоккайдо), Роторуа (Новая Зеландия), Йеллоустон, Исландия и т. д.
— Меня интересуют растительные грязи и минеральные воды, которые выходят на поверхность при температуре от восьмидесяти до ста градусов, так как подогреваются поверхностной или глубинной вулканической активностью.
— А можете ли вы дать, хотя бы для Монтегротто, более или менее удовлетворительное объяснение благотворному воздействию на боли при артрозе?
— Думаю, что да.
— Это из-за воды?
— Ну, это нечто, что находится в воде, но развивается в грязи.
— Радиоактивность?
— Вы шутите! Минеральные воды обладают очень слабой радиоактивностью. Тут просто не о чем говорить.
— Тепло?
— Нет, чистая вода с температурой сорок градусов никакого влияния на боли не оказывает.
— Химический состав минеральных вод? Раз они стекают с Доломитовых Альп, то, значит, воды и грязи богаты кальцием, который обменивается на азот при соприкосновении с кожей.
— Тоже нет! Эта гипотеза все еще в моде, но проведены опыты с искусственной минерализованной водой, подогретой до сорока градусов. Результаты отрицательные.
— Значит, ни тепло, ни радиоактивность, ни химический состав. Но больше ничего не остается… Неужели в этих ваших водах и грязях есть еще что-то живое? При восьмидесяти?
— Да, даже при девяноста. Мы выделили архебактерию. Ту самую, которая обитает в экстремальных условиях, вокруг действующих глубоководных вулканов — «черных курильщиков» и в гейзерах Йеллоустона.
— Чем же питаются эта ваша архебактерия?
— Еще неизвестно. Может, серой, хотя ее там маловато.
— Но ведь в морской среде архебактерий сосуществуют с гигантскими червями!
— И здесь тоже. Пойдемте, глянем.
Перуккио увлек меня в последний зал. Здесь находилось нечто в стеклянных цилиндрах.
— Взгляните-ка на этот сосуд — узнаёте?
— Это дождевой червь.
— Вы, конечно, знаете, какую роль играют дождевые черви в образовании грязи, по крайней мере, некоторых грязей?
— Да, я читал книгу Дарвина.
— Изредка удается найти в сорокоградусной грязи, которая окружает более горячую, с температурой восемьдесят градусов грязь, громадных белых червей, таких, как этот.
И он мне показал действительно огромного белого червя длиной тридцать сантиметров и диаметром два сантиметра.
— Это что, новые виды?
— Да, архебактерия Archaebacteriae desulfurococcus eugenee и червь Lombricus gigantus eugenee — главные открытия. Мои открытия!
— А где вы все это опубликовали?
— Мое письмо в Academia dei Lincei[66] было отвергнуто. Мои коллеги слишком завистливы. Я, видите ли, не определил последовательности генома моей архебактерии.
— А как же червь?
— Я еще должен, оказывается, доказать, что он может выжить в грязи с температурой 40 градусов. Но я все равно опубликовал свои результаты в местном научном журнале в Падуе.
— Так вы считаете, что от этих архебактерий зависит лечебный эффект грязей?
— Именно. Ведь помимо архебактерий и большого червя в растительной грязи находится бесконечное множество живых организмов. Это микроскопические животные или растения, живущие в травяной грязи, образуют разные вещества (так называемые «факторы»), которые проникают через кожу. Особенно при 35–40 градусах, температуре грязевых ванн, фанги, когда подкожные сосуды расширены.
