— Я рада, что вы ее выгнали. Мама тоже хотела это сделать, но он не дал ей.
— Маркиз? Феба кивнула.
— Ты должна всегда так думать о своей маме, девочка, как сейчас думаешь.
— Она играла со мной и с моими куклами. И еще пела.
— Всегда помни об этом. Но забудь все, что тебе говорили про нее мисс Стаутвел и маркиз, ибо они ее не знали, как мы с тобой знаем.
Феба нахмурилась, потом тоненько проговорила:
— Я скучаю по маме.
С этими словами она вытянула перед собой руку и разжала кулачок. Дант увидел маленький медальон на тонкой золотой цепочке. С медальончика смотрел портрет Элизы.
Он грустно взглянул на ее лицо.
— Я знаю, что ты скучаешь по ней, Феба. Держи медальон при себе, и мама всегда будет рядом. Всегда. — Он сделал паузу. — Хочешь еще что-нибудь спросить у меня?
Он готовился к вопросам о своих отношениях с Элизой. Почему не забрал ее от плохого мужа? Почему отпустил ее от себя тогда, в Лондоне? Почему с тех пор больше не пытался увидеться с ней? Дант сам сейчас задавал себе эти вопросы. Феба подняла на него глаза и спросила:
— А как вы называли своих солдатиков? Дант улыбнулся:
— Роялистами.
— Роя-лис-тами?
— Да, потому что они сражались за короля Карла I.
— Которому отрубили голову?
— Да. Его солдаты носили длинные волосы и красивые плащи. Они искусно владели шпагой. Я всегда хотел быть одним из них.
В глазах Фебы появился живой интерес.
— А вы сражались со шпагой, как они?
— Нет, я был слишком молод. Впрочем, обращаться со шпагой я научился.
— А вы покажете мне?
— Но девочкам разве… — Он запнулся. В самом деле, почему бы не показать дочери, как обращаться со шпагой? Элиза была бы не против. — Конечно, Феба, я покажу тебе… но сейчас уже поздно. Ты устала. Тебе пора спать.
Феба легла, и Дант укрыл ее одеялом. Девочка сжимала в маленькой руке медальон на тонкой цепочке. Когда они в последний раз встретились взглядами, Дант готов был поклясться, что глазами ребенка на него взглянула Элиза. Он улыбнулся.
— Спокойной ночи, малышка.
— Спокойной ночи, сэр. Дант пошел к двери.
— Сэр?
— Да, Феба?
— А вы завтра поищете своих солдатиков на чердаке?
— Пойдемте, — проговорил Дант, поднимая Беатрис с кресла. Книга, которую читала девушка, упала на пол.
— Что случилось? — встревожено воскликнула она. — Феба убежала? Может, ее выкрала эта ужасная мисс Стаутвел? Что с Фебой?
— Все в порядке. Мы мило поговорили, и она сейчас спит.
— Тогда в чем дело?
— Беатрис, нам предстоит кое-что сделать. Дант взял со стола у двери подсвечник и направился к лестнице. Поднявшись на третий этаж, он провел Беатрис по коридору и остановился около узкого пролета, шедшего наверх, к маленькой дверке в потолке.
— Куда это вы идете?
— Мы, Беатрис, идем на чердак. Мы! Только сейчас вспомнил, что во время нашей экскурсии совсем запамятовал познакомить вас с этой частью дома.
Беатрис недоуменно посмотрела на него. Может, он сошел с ума?
— Но это не обязательно.
— Пойдемте, пойдемте, бояться нечего. Привидения все давно повывелись, если не считать, правда, герцогини.
— Герцогини?
— Да, говорят, она была здесь в качестве гостьи на балу, который давал мой дед, первый граф Морган. По крайней мере, так считается, что она была здесь. Так вот, обнаружили ее на чердаке с отрубленной топором головой. Причем голову так и не нашли. С тех пор она время от времени появлялась там. Искала свою голову, как утверждают. Впрочем, наверняка никто не знает.
Беатрис посмотрела на Данта:
— Так почему бы вам просто не спросить у нее самой?
— Значит, вы все-таки не верите, Беатрис? Очень хорошо. Только не говорите потом, что я вас не предупреждал. — Он передал ей подсвечник. — Подержите, а я пока открою дверцу.
Они вместе поднялись по узкой лесенке. Дант снял железный засов, и дверка распахнулась, стукнувшись о потолок. Дант пролез в образовавшееся темное отверстие в потолке, затем забрал у девушки подсвечник.
— Давайте руку, — проговорил он, усмехнувшись. — Обещаю, что верну ее. Он помог ей взобраться наверх.
Потолок был низкий, и Данту временами приходилось нагибаться. Беатрис из-за своего небольшого роста не испытывала подобных неудобств. Неверный огонь свечей отбрасывал на стены танцующие тени. Чердак был завален старыми дорожными сундуками и всевозможной мебелью.
