— Гаррик!
Очнувшись, он взглянул на Клер, у которой было такое выражение на лице, будто ее заставили проглотить целый лимон. Вздохнув, он вновь заговорил жеманным голоском:
— Что, милая?
— Надеюсь, ты все еще не отказался от того, о чем мы с тобой договорились?
Гаррик взял зеркальце, подвешенное на цепочке к поясу, и придирчиво посмотрел на свое напудренное лицо.
— Вы говорите загадками, мадам. О чем это вы?
— Хорошо, я скажу прямо. Ты все еще не отказался от мысли избавиться от Джиллиан, прежде чем та расскажет кому-нибудь правду о случившемся с ней и о том, что ей удалось узнать до своего похищения? Надеюсь, ты отдаешь себе отчет в том, что, если это произойдет, нам обоим не миновать тюрьмы?
Гаррик усмехнулся. Он провел кончиком пальца по ее подбородку.
— Не волнуйся, милая Клер. Ведь я же обещал тебе. Значит, сделаю.
Он вновь взял ее за руку, и они пошли дальше. Гаррик, наконец, выкинул из головы Алтею. На время.
— Мне кажется, я буду смотреться в роли убитого горем молодожена весьма убедительно. Это будет несчастный случай. Во время нашего с Джиллиан свадебного путешествия. Вообрази… Ночь. Мы почти уже подъехали к постоялому двору, но вдруг карета заваливается набок и падает в овраг! Меня, естественно, вовремя выбрасывает на дорогу, но вот Джиллиан… — Он покачал головой. — Боюсь, у нее не будет шансов выжить. — Он вновь усмехнулся. — Бедняжка Джиллиан. Теперь она от меня никуда не денется. И никто, даже наш героический лорд Морган, уже не спасет ее.
— Мат, ваше величество.
Кассия подняла на него глаза и увидела на лице Карла каменное выражение. Она терпеливо ждала. Через несколько секунд губы короля тронула легкая улыбка.
— Неплохо, миледи. Очень неплохо. Но ничего, попытаюсь отыграться в следующей партии.
— Прошу прощения, но мне пора возвращаться к мужу, ваше величество. А то он еще чего доброго подумает, что мы тут с вами предаемся не только шахматным утехам.
Она стала подниматься со своего места, но Карл удержал ее за руку:
— Еще партию, Кассия.
Кассия опустилась обратно. Этот тон короля был ей очень хорошо знаком. Он собирался что-то сказать ей и до этого нарочно выжидал.
— Ну что ж, разве что только одну… Карл расставил фигуры на доске.
— Я слышал, завтра в Адамли-Хаус состоится тайное венчание.
— В самом деле? — с любопытством в голосе проговорила Кассия, глядя на короля.
— Да, маркиз ходатайствовал о специальном разрешении. Насколько я понял, он устроил с этим делом ужасную спешку. Гонит, как на пожар. Так поспешает, что, боюсь, и сама невеста еще не извещена.
Кассия двинула вперед пешку.
— А невестой будет…
— Леди Джиллиан Форрестер, разумеется. Дочь маркиза.
Кассия подождала, пока король сделает ход, потом двинула вперед и свою фигуру.
— И за кого же леди Джиллиан столь стремительно выходит замуж, ваше величество?
— За Гаррика Фитцуильяма. Он ведь знаком вам, Кассия?
Кассия едва обратила внимание на то, что король «съел» ее коня.
— Уж не графа ли Хандли сын?
— Он самый. Пятый из десяти имеющихся, насколько мне известно. Честно говоря, я был несколько удивлен этим известием, ибо мне казалось, что сердце юной девушки отдано другому.
Кассия сняла с доски слона противника.
— Мне тоже так кажется, ваше величество.
— Порой никак не скажешь, откуда может грянуть гром, — сказал Карл и взял ее пешку своим конем.
— Интересное наблюдение, ваше величество.
— Да, но мне все же кажется, что настоящая любовь всегда перетянет чашу весов на свою сторону, ибо без любви мы всего лишь тленный прах. Врагу не пожелаешь столь жалкого существования.
Кассия двинула вперед свою королеву.
— Пожалуй, тут я с вами соглашусь, ваше величество.
— Но проблемам свойственно решаться, — сказал Карл, ставя свою королеву напротив королевы Кассии. — Правда, если помочь делу, так сказать, слегка подтолкнуть его, думаю, от этого никому вреда не будет…
Рука Кассии с поднятой фигурой застыла в воздухе. Она поняла намек короля. Джиллиан заверила Данта, что она успешно ведет свою игру: хотя она и не отказалась от ультимативного требования отца выйти замуж за Гаррика Фитцуильяма, на деле и не думала этого делать. А то, что венчание назначили на завтра, могло означать только одно: девушка не приняла в расчет силу упрямой решимости своего отца.
